На берегах Южного Буга. Подвиг винницкого подполья
Шрифт:
Бритоголовый, весело подмигнув Игорю, протянул ему руку.
– Давно хотел с тобой познакомиться. Нравится мне ваша группа. Молодцы!
Группа?.. Не ослышался ли он? Значит, его, Ваню Бутенко и, вероятно, тех, с кем они связаны, считают группой!
– Ну, а теперь рассказывай, – продолжал Бевз. – Что там у Данилова?
Ободренный и этой похвалой, и этим дружеским «ты», Игорь почувствовал себя свободнее и разговорился. Он подробно рассказал о последних действиях группы Данилова, о событиях в Жмеринке и, наконец, о том, что сам Данилов оказался на подозрении у станционного
– В Винницу его! – воскликнул Левенец. – Нечего ему там делать. Пусть уезжает, пока не поздно. Почему ты ему не сказал?
– Он собирается. Говорит, что в начале той недели будет здесь обязательно.
– Ну и правильно! Чем скорее, тем лучше. Не ждать, пока тебя схватят. Заметил неладное – уезжай! – не успокаивался Левенец.
– Хорошо, – сказал Бевз, заканчивая этот разговор. – А теперь у нас к тебе, Игорь, такой вопрос. Ты знаешь, конечно, сколько людей уже угнали в Германию. А сколько еще собираются угнать!.. Что бы такое придумать? Всех мы, конечно, не избавим, но хоть некоторым помочь бы как-нибудь!
– Справки о состоянии здоровья? – спросил Игорь, уже догадываясь, о чем пойдет речь.
– Справки справками. Мы вот достали образчик печати – придется вашей Ляле этим заняться. Но как бы тут не переборщить. Появится слишком много справок – обратят внимание, и тогда все насмарку. Нельзя ли, пока не поздно, взяться за паспорта? Менять людям год рождения. Молодым это, конечно, не поможет, но когда человеку, скажем, тридцать пять, он сойдет и за сорокалетнего, не так ли? А с сорока лет и старше пока не трогают. Что ты об этом думаешь?
– Хорошая идея, – сказал Игорь.
– По-моему, тоже. Вот и принимайтесь за это все вместе, на то вы и молодежь. Художеством пусть займется одна Ляля, у нее это хорошо получается, а уж вы с Иваном берите у людей паспорта. Конечно, не у всяких людей. У тех, кто внушает доверие. Тут уж придется и на бирже потолкаться, и через знакомых действовать. Мы вам поможем, конечно. Вот для начала, – он выдвинул ящик стола и извлек оттуда целую пачку паспортов, неизвестно когда и кем собранных. – Бери. Сегодня у нас четверг. К субботе постарайтесь сделать. Передашь Вале.
– Сделаем, – сказал Игорь. – Но все-таки… – не удержался он, – все-таки – это ведь капля в море.
– Ничего не попишешь, – развел руками Бевз, – сорвать мобилизацию мы не сможем. Будем делать то, что в наших силах. Листовки выпустим – этим уже занимаются товарищи, – обратимся к населению с призывом уклоняться от мобилизации, кто как может. Если найдем какой-нибудь партизанский отряд, будем отправлять людей туда. Ну а пока – одним справки, другим паспорта с подходящим годом рождения, третьих можно будет на службу устроить. Глядишь, и помогли людям.
– Хорошо, – сказал Игорь, рассовывая паспорта по карманам.
– Ваню ты еще не видел после приезда? – поинтересовался Бевз.
– Нет еще. Он должен зайти. А что?
– У него ведь новости: на работу устроился.
– Туда?
– Не знаю, что ты имеешь в виду. Он работает на дезинфекционной станции. Служба удобная, связанная с разъездами, так что и для дела хорошо…
– Иногда, – уклончиво ответил Игорь.
– Боюсь, что давно ты там не был, – рассмеялся вдруг Левенец. – Институт-то твой приказал долго жить.
– Закрыли?
– Закрыли. Еще месяц назад. Там теперь управление пропаганды. Вот, кстати, – обратился он к Бевзу, – куда бы надо проникнуть…
Бевз что-то быстро записал в блокнот, лежавший перед ним на столе.
– Так что, брат, устраивайся на работу, – весело продолжал Левенец. – Хватит баклуши бить! Не сумеешь сам – скажи, поможем. Ляля ваша устроилась?
– Нет, – ответил Бевз.
– Почему?
Игорь пожал плечами.
– Надо понять, – начал Левенец уже другим, не свойственным ему тоном, – надо понять, – повторил он назидательно, – что служба нужна не только ради хлеба насущного, хотя и это, между прочим, вопрос не последний, – она нужна для того, чтобы каждый из нас имел какое-то прочное положение, чтоб к нему не могли придраться, не могли, например, в Германию угнать. А кроме того, из любой службы можно извлечь пользу. Стало быть, это нужно не только вам самим, но и организации. Вот этого вы, по-моему, не понимаете.
– Ты говорил, Семён Степанович, есть какое-то местечко на вощаном производстве, – напомнил Бевз.
– Есть.
– Что, если туда Лялю пристроить? Работенка вроде подходящая. К тому же воск – это ведь по ее части. Я не специалист по этим делам, но, кажется, с помощью воска тоже можно фабриковать печати. Так?
– Не совсем, – сказал Игорь.
– Но в общем-то нужен воск?
– Нужен.
– Пиши записку, Семен Степанович.
Левенец достал из кармана блокнот, быстрым размашистым почерком, обрывая окончания слов нетерпеливыми закорючками на месте последних букв, написал несколько строчек. Когда Игорь взял в руки записку, он узнал и этот почерк, и бланк директора горторга. Так вот кто устраивал на работу его мать, Веру Ильиничну!..
– О тебе я подумаю, – сказал Левенец тоном, не допускающим возражений. – Найдем что-нибудь подходящее… Погоди, – остановил он Игоря, видя, что тот собрался идти. – Еще один вопрос. Ты сказал, что Ваня должен к тебе зайти. Так?
– Так.
– Это домой, что ли?
– Домой.
– И часто он к тебе заходит?
– Да, – удивленно отвечал Игорь, не понимая, к чему клонит Левенец.
– А еще кто бывает у тебя дома?
– Еще Ляля Ратушная. Больше никто.
– А старик, с которым Ляля связана? Кулягин – так, кажется?
– Я с ним даже незнаком. Ни я, ни Бутенко.
– Мы наводили справки. Человек он как будто надежный. Действительно старый член партии – а такие не подводят. Будем его использовать, дадим новые задания.
– Вот, кстати, с паспортами он может помочь, – вставил Бевз. – Привлечем его к этому делу. – И снова что-то записал.
– Но никто, кроме Бутенко и Ляли, бывать у тебя не должен, – продолжал Левенец. – Это относится и к Данилову, когда он приедет. Никто, ни один человек… Тебе понятно, почему?.. Вообще, если что случится, каждый из нас знает только одного человека: самого себя.