На берегу незамерзающего Понта
Шрифт:
Ей нравилось чувствовать себя взрослой. Своя жизнь, своя квартира, свой мужчина. То, о чем мечтает каждый подросток. То, с чем ей повезло.
Со стороны — ей ведь повезло. Своя жизнь, своя квартира, свой мужчина.
Но что-то такое затронули мамины вопросы, и в который раз заставили Полину подумать — так ли уж ей повезло. Чего ей не хватает? Чего-то же не хватает, если раз за разом вслед за мамой переспрашивает себя: любит ли, хорошо ли… Должна бы замуж хотеть, а она бережет свою самостоятельность. И ночевать старается дома.
«А на фотографиях мы со Стасом красиво выходим», — невпопад
«Я на месте», — набрала Полина и нажала «Отправить», выбрав из контактов телефон мамы. Мимо тянулся плотный поток пассажиров, стремящихся покинуть душный вагон. Поднялась и она со своими сумками, двинувшись на выход, чтобы, едва ступив на землю, обернуться в поисках знакомой мужской фигуры — высокой, на голову выше толпы. И обязательно — обязательно! — увидеть, как он идет от здания вокзала, тоже высматривая ее среди людей. И заметив, ускоряет шаг. На лице — красивом, с резкими линиями, будто бы высеченными на камне, — улыбка. Рука поднимается в приветственном жесте, заставляя чуть сморщиться черное пальто, нарушая идеальные линии кроя. А уже потом он выхватывает у нее сумку, одновременно с этим произнося:
— Ну, наконец-то!
— Я тоже скучала, — рассмеялась в ответ Полина, касаясь прохладными пальцами ладони Стаса и подставляя лицо для поцелуя. Поцелуй последовал, как всегда, чуточку разочаровывающий. Быстрый и обезличенный. Штофель не любил целоваться на людях. Впрочем, он и целоваться-то не особенно любил. Клевал щеку и крепко обхватывал ладонь. Все остальное — потом, наедине, презрев радость момента первых минут встречи.
— Долго тряслась, лягушонка в коробчонке? — спросил он, отстраняясь.
— Как обычно. Не Хьюндай — в степях не зависает.
— Не напоминай, — Стас поморщился. На Рождество все планы покатились псу под хвост. Пришлось отменить встречу с Соколовыми, куда они собирались вместе с Полиной. А он сам бог знает сколько проторчал на вокзале, ожидая, когда состав дотащит тепловоз. — Как мать?
— К сезону готовится. В пятницу, наверное, приедет.
— Выкроит целый день? — его темная бровь изогнулась. Сам он не то что день, час не мог выкроить на «этот дурацкий фест». Работа не пускала. Но Полинкина музыка вообще интересовала его исключительно как то, что девочка чем-то там занимается. Талантливая пианистка. Плюс к карме.
— Сказала, что постарается. Тетя Галя приедет, будет группу поддержки изображать с Петькой своим, — Полина подхватила Стаса под руку и повела его к выходу из вокзала.
Он проворчал что-то одобрительное — нужно же как-то реагировать. И, перехватив ее ладонь удобнее, энергичной походкой последовал по перрону среди мельтешащих людей и звуков. Среди чемоданов, тележек, объявлений прибытия поездов и голосов торговок и прохожих. Когда они вынырнули на улицу и подошли к парковке, Стас подмигнул ей и весело спросил:
— Сюрприз хочешь?
— Хочу!
— Значит, будет сюрприз. Садись!
Полина не заставила просить себя дважды и шустро расположилась в машине. В ее любви к сюрпризам и подаркам тоже было что-то детское, и она не хотела в себе этого менять. В конце концов, Штофелю это нравилось.
— Чем тебя опять нагрузили? — спросил он, устраивая сумки на заднее сиденье. — На электричку хоть посадили? Или сама волокла?
— Я будто между двумя враждующими армиями, — рассмеялась Полька.
— С чего вдруг? Я всего лишь беспокоюсь.
— Вот и они там просто беспокоятся.
— Что ты маленькая Красная Шапочка, а я тебя съем?
— Что я сама таскаю сумки, — от смеха из ее глаз брызнули слезы.
— Смешно, — проворчал Стас и уселся в водительское кресло возле Полины. Легко щелкнул ее по носу и взялся за руль. С ней он всегда обходился без водителя. — Никого себе за два дня не нашла в вашем диком селении?
— Нашла, — деловито сообщила Полина.
— М-м-м?
— Так получилось!
— И как это у тебя так получается?
— Само как-то. Я не виновата.
— Полька!
— Шо?
— Кто?
Полина выдержала драматическую паузу и сказала:
— Наглая жирная чайка.
— Черт! — выдохнул Стас.
— Вот будто ты не знаешь, что мне никто не нужен, — проговорила она, разглядывая его профиль.
— Ты меня до седины доведешь. Твоя мать будет ворчать еще больше.
— Седина тебя только украсит.
— Не подлизывайся. У тебя это плохо получается.
— Ну и ладно! — вздохнула Полина. — Тогда моя очередь. Как провел два дня без меня?
— Разумеется, работал. Что еще я могу без тебя делать? — в лоб спросил он, не поддаваясь на провокации и не включаясь в игру.
— Пойти на рок-концерт и увлечься солисткой.
— Смешно, — уже второй раз за последние десять минут констатировал Штофель. Повернул к ней голову и неожиданно улыбнулся: — И что бы ты сделала?
— Я? — Полина сосредоточенно свела брови на переносице и напустила на себя задумчивый вид. — Я-я-а-а-а бы-ы-ы-ы… Пристрелила бы обоих!
— Да? — недоверчиво усмехнулся Стас и вернулся обратно к дороге. — Максималистка.
— Ну как-то так, — пожала она плечами и отвернулась к окну, странным образом понимая, что не только бы не выполнила заявленного, но еще большой вопрос, насколько сильно ее бы задело случившееся. Думать об этом долго не довелось, но наступившее в салоне молчание казалось вечностью. Они немного попетляли по весеннему городу, в уголках которого золотом отражалось апрельское солнце. Ехали не к ней. И, что характерно, не к Стасу. Но задавать ему вопросы сейчас, в этом настроении уже не хотелось. Впрочем, вопросы были не нужны.