На берегу Тенистого Ручья [На Тенистом ручье]
Шрифт:
Кэрри в кружевном белом платьице и в крошечном белом капоре выглядела точь-в-точь как ангелочек с крылышками на картинке в Библии. Из-под обшитого кружевами капора серьезно смотрели огромные глаза, а личико обрамляли золотистые локоны.
Вдруг Лора заметила, что в Мэрины косы вместо голубых лент вплетены розовые, а ее косы, наоборот, завязаны Мэриными голубыми бантами. Девочки молча переглянулись. Им ужасно надоели их ленты. У Мэри были золотистые волосы, и поэтому она непременно должна была носить голубую ленту, а темноволосая Лора, наоборот, всегда носила розовую. Мама в спешке ошиблась
Папа подъехал к дому на фургоне. Тщательно вычищенные Сэм и Дэвид гордо выступали, встряхивая головами, а их хвосты и гривы переливались на солнце.
Одно чистое одеяло было постелено на сиденье, а другое лежало на дне фургона. Папа осторожно подсадил маму и подал ей Кэрри. А когда он перебросил через борт Лору, ее косы разлетелись в стороны.
— Ой! — воскликнула мама. — Я вплела Лоре не те ленты!
— На тряском фургоне никто ничего не заметит! — отозвался папа, и Лора поняла, что может оставить себе голубые банты.
Она перебросила косы со спины на грудь. Мэри последовала ее примеру, и они улыбнулись друг другу.
Папа весело насвистывал, а когда Сэм с Дэвидом тронулись с места, затянул песню:
Настало воскресенье. Прокатимся, жена! Повозка для прогулки Уже запряжена!Чарльз, — мягко остановила его мама, напоминая, что эта песня не подходит для воскресного дня, и тогда все хором запели:
За далью земных просторов и дней Чудесные есть края, Страна, где святые во славе своей Светлы, как сияние дня.В зарослях плакучих ив заблестел Тенистый ручей. Он широко разлился и сверкал на солнце. Сэм с Дэвидом шагали по блестящим лужам. В воздух взлетали брызги, под колесами хлюпала вода.
Выехав в бесконечную прерию, фургон мягко покатился по едва заметной травянистой колее. Птицы пели свои утренние песни. Пчелы жужжали. Огромные желтые шмели, гудя, перелетали с цветка на цветок, из травы то и дело выскакивали большущие кузнечики.
Вскоре фургон подъехал к городу. Кузница была заперта. Двери всех лавок были закрыты. По краям пыльной Главной улицы шли разодетые мужчины и женщины с разодетыми детьми. Все они направлялись к церкви.
Новое здание церкви стояло близ школы и отличалось от нее только тем, что на крыше его возвышалась странная пустая комнатка без единой стены.
— Что это такое? — спросила Лора.
— Не показывай пальцем, — отозвалась мама. — Это колокольня.
Папа поставил фургон вплотную к высокому крыльцу церкви и помог маме выйти, а Лора и Мэри сами перешагнули через борт и остановились, ожидая, пока папа отъедет в тень, распряжет лошадей и привяжет их к кузову.
Люди шли к церкви прямо по траве, поднимались по ступенькам
Наконец вернулся папа. Взяв на руки Кэрри, он вместе с мамой вошел в церковь. Мэри с Лорой тихонько вошли вслед за ними, и все уселись в ряд на длинную скамейку.
Внутри церковь тоже была совсем такая же, как школа, но хотя в ней собралось очень много людей, каждый звук гулко, словно в пустоте, отражался от новых дощатых стен.
Высокий худощавый человек поднялся на возвышение и встал за высокой кафедрой. Он был одет во все черное, большой галстук у него тоже был черный, а лицо обрамляли темные волосы и густая темная борода. Голос у него был тихий и ласковый. Все опустили головы. Он долго разговаривал с Господом, а Лора все это время тихонько сидела на скамейке и разглядывала свои голубые банты.
Вдруг рядом с ней чей-то голос произнес:
— Пройдемте со мной.
Лора от неожиданности чуть не свалилась со скамейки. Возле нее стояла очень красивая дама и улыбалась ей добрыми голубыми глазами.
— Пойдемте со мной, девочки, — повторила она. — У нас сейчас будет урок в воскресной школе.
Мама кивнула, и Лора с Мэри слезли со скамейки. Они не знали, что в школе по воскресеньям бывают уроки.
Дама привела их в дальний угол церкви. Там уже собрались все девочки из школы. Они вопросительно глядели друг на друга. Дама передвинула скамейки так, что получился квадратный загончик, и села, посадив рядом с собою Лору и Кристи. Когда все остальные расселись по скамейкам, дама сказала, что ее зовут миссис Тауэр, велела всем назвать свои имена и объявила:
— А теперь я расскажу вам одну историю.
Лора очень обрадовалась, но, услышав первые слова миссис Тауэр: «Это история про маленького мальчика, который много лет назад родился в Египте. Его звали Моисей», — перестала ее слушать. Она давным-давно знала, как Моисея спрятали в тростнике. Даже Кэрри, и та все это знала.
Окончив свой рассказ, миссис Тауэр заулыбалась пуще прежнего и сказала:
— А теперь мы все выучим стихи из Библии. Это будет чудесно, правда?
— Да, мэм, — хором ответили девочки.
Миссис Тауэр по очереди прочитала каждой ученице по одному стиху и велела выучить его к следующему воскресенью.
Когда очередь дошла до Лоры, миссис Тауэр обняла ее, улыбнулась почти такой же доброй улыбкой, как мама, и сказала:
— А самой маленькой ученице я задам самый маленький урок. Это будет самый короткий стих во всей Библии!
Лора сразу догадалась, какой это стих. Миссис Тауэр опять улыбнулась и сказала:
— Он состоит всего из трех слов.
Потом она спросила:
— Как ты думаешь, ты сможешь запомнить их и повторить через неделю?
Лора очень удивилась. Ведь она знает наизусть много длинных стихов и даже целых песен из Библии! Но она не хотела обидеть миссис Тауэр и поэтому ответила:
— Да, мэм.
— Ах ты моя славная девочка! — воскликнула миссис Тауэр, а Лора подумала, что она вовсе не ее девочка, а мамина. — Я еще раз прочитаю этот стих, чтобы тебе легче было его запомнить. Всего три слова. Ты можешь повторить их за мной?
Лора смутилась.