На берегу Тенистого Ручья [На Тенистом ручье]
Шрифт:
— Интересно, где сейчас стадо, — забеспокоилась мама.
Теперь они разглядели под тучей яркие вспышки.
— Если коровы успели перебраться на эту сторону ручья, тогда все в порядке, — сказала мама. — Огню не перейти через борозду. Идите-ка лучше в дом, девочки, обед на столе.
Она увела в дом Кэрри, но Мэри и Лора задержались, чтобы взглянуть еще раз на приближающиеся клубы дыма.
Вдруг Мэри стала показывать туда рукой. Она открывала рот, но не могла вымолвить ни слова. А Лора закричала:
— Мама! Мама!
Впереди красноватых клубов дыма быстро катилось огненное колесо, поджигая на своем пути траву. За ним следом еще одно, потом еще и еще. Они быстро катились, подгоняемые ветром, и первое уже пересекало распаханную борозду.
Мама схватила ведро и метлу и кинулась ему навстречу. Она ударила по нему мокрой метлой, и под ударами метлы колесо рассыпалось и почернело. Тогда она побежала навстречу следующему, но приближались все новые и новые.
— Не подходи, Лора! — сказала она.
Лора осталась стоять у стены дома, она крепко сжала Мэрину руку и смотрела. В доме плакала Кэрри — мама заперла ее там.
Огненные колеса продолжали катиться, все быстрей и быстрей. Это были большие кусты перекати-поля, которые, созрев, высохли, сделались круглыми и вытащили из земли свои короткие корни, чтобы ветер угнал их подальше и рассеял повсюду их семена. Сейчас эти кусты горели, но все еще катились, подгоняемые ветром, а следом за ними наступал огонь.
Дым окутывал теперь маму, которая перебегала от одного огненного колеса к другому и колотила по ним мокрой метлой. Джек, прижавшись к ногам Лоры, вздрагивал всем телом, а у нее щипало глаза и катились слезы.
Прискакал на своем сером жеребце мистер Нельсон. Он оставил жеребца возле хлева, схватил грабли, крикнул:
— Быстрее! Несите мокрые тряпки! — и кинулся помогать маме.
Лора и Мэри с дерюжными мешками бросились к ручью. Там они намочили мешки и бегом вернулись обратно. Мистер Нельсон надел один мешок на грабли. Ведро у мамы опустело, и девочки снова ринулись за водой.
Огненные колеса взбегали на пригорок. За каждым по сухой траве тянулся огненный след. Мама и мистер Нельсон били по ним метлой и мокрой мешковиной.
— Стога! Стога! — крикнула Лора. Одно огненное колесо добралось до стогов. Мистер Нельсон и мама кинулись бегом сквозь дым. В это время другое колесо покатилось по черной, выжженной земле прямо к дому. Лора перепугалась насмерть. В доме была Кэрри, и Лора стала бить по горящему колесу мокрой мешковиной, пока оно не рассыпалось.
Больше огненные колеса не появлялись. Мама и мистер Нельсон остановили огонь у самых стогов. В воздухе летали клочки обгорелой травы и сена. Огонь подступал к борозде.
Он не смог через нее перебраться, кинулся к югу — и уперся в ручей. Так же быстро он кинулся к северу — но и там был ручей. Больше ему некуда было податься, и он постепенно угас.
Ветер уносил прочь клубы дыма. Степной пожар прекратился. Мистер Нельсон сказал, что он
— Мы вам очень признательны, мистер Нельсон, — сказала мама. — Вы спасли наш дом. Нам с девочками одним было бы не справиться.
А когда он ушел, она сказала:
— На свете нет ничего лучше добрых соседей. Ну а теперь, девочки, умывайтесь и будем обедать.
Метки на грифельной доске
После степного пожара сильно похолодало, и мама сказала, что надо побыстрее выкопать картофель и выдернуть репу, пока они не померзли.
Она копала картофель, а Лора и Мэри собирали его в ведра и относили в погреб. Дул сильный, пронзительный ветер. Они были в шалях, но рукавиц, конечно, не могли надеть. У Мэри кончик носа был красный, а у Лоры холодный как лед. Руки у них стыли, ноги немели от холода. Но они радовались, что у них будет много картофеля.
Хорошо было вечером отогреваться у печки, вдыхая теплые запахи вареной картошки и рыбы, которая жарилась на сковороде, потом поужинать и отправиться спать.
Потом, в пасмурную, мрачную погоду, они дергали репу. Это оказалось труднее, чем собирать картофель. Репа уродилась крупная, и ее трудно было выдергивать. Часто Лоре приходилось тащить ее изо всех сил, так что, выдернув, она с размаху садилась на землю.
Всю сочную зеленую ботву с репы нужно было обрезать. От сока руки становились влажными и трескались до крови на холодном ветру. Мама сделала мазь из свиного жира и пчелиных сот и на ночь намазывала им руки.
Зато Пеструшка и ее теленок с удовольствием ели сочную ботву, и приятно было думать, что запасов репы хватит на всю зиму. Они будут есть вареную репу, и тушеную репу, и пюре из репы. А зимними вечерами на столе возле лампы будет стоять блюдо с сырой репой, и они будут отрезать себе хрустящие, сочные ломтики.
Наконец они убрали в погреб последнюю репку, и мама сказала:
— Ну, теперь пускай ударяют морозы.
В эту ночь мороз и впрямь сковал землю, и когда утром они проснулись, за окнами шел густой снег.
Мэри придумала, как считать дни, оставшиеся до папиного возвращения. В своем последнем письме он написал, что еще две недели — и молотьба в тех местах, где он работает, будет окончена. Мэри принесла грифельную доску и нарисовала на ней семь черточек — по одной на каждый день недели. Под ними Мэри добавила семь дней еще одной недели.
Последняя отметка означала день, когда папа должен вернуться. Они показали доску маме, и мама сказала:
— Пожалуй, надо добавить еще одну неделю — пока папа доберется до дому. — И Мэри нехотя добавила еще семь меток.