На бывшей Жандармской
Шрифт:
— Спасибо вам, дорогие помощники, — проговорила растроганная Александра Максимовна.
— Дайте и мне картошечки погорячей, — подсела она к столу.
…С появлением Николки и Ахмета, казалось, сама жизнь вошла в унылый дом. Чтобы отвлечь Федю от тяжелых дум, Николка придумал игру.
— Оказать помощь голодающим! — командовал он. Ребята хватали ведра, ковши, лейки и со всех ног бежали поливать огурцы и капусту.
— Разведчик Федор! Приказываю разузнать, где засела контра!
— Есть! — отвечал Федя и на четвереньках,
— В атаку! За мной! — кричал Николка. В борозды летели стебли колючего осота, лебеда, пырей. Марийка с Сережей тоже неслись «в атаку». Но больше топтали грядки, чем пололи.
Николка с Ахметом пытались развеселить Федю и малышей. Хотя и самим было нелегко. Все не верилось, что Ивана Васильевича нет больше в живых. Каждое утро им казалось, что выйдет дядя Иван навстречу и спросит:
— Как живем, хлопцы?
Но выбегал Федя. Глаза у него блестели, а на щеках вновь появился румянец.
— Не можем мы сейчас уйти воевать. Как оставим тетю Сашу, малышей? Федюньку? Пропадут они без нас, — рассуждал Николка, когда они с Ахметом оставались одни.
Часто вечерами к Александре Максимовне заходила Николкина бабушка.
— На-ка, Максимовна, попотчуй ребятишек, — вытаскивала она каждый раз из фартука чашку с морковными паренками, сладкими, как патока. Хлебосольная была у Николки бабушка, последнее делила с друзьями. Потом с улыбкой выслушивала теплые слова в адрес внука.
А однажды явилась Варька. И сразу обрушилась на Николку:
— Ты что мне не сказал, что тете Саше подсобляете? Ладно, дедушка про все обсказал.
Она по-хозяйски оглядела кухню, прошла в горницу.
— Ну и работнички, из чашки ложкой! Кому сор в углах оставили? — всплескивала она руками.
Варька завернула кренделем косу на затылке, подоткнула подол юбки, чтобы не путалась, и принялась за дела. Она крутилась юлой: мыла окна, скребла подоконники, вытрясала половики. Командир из нее тоже получился строгий.
— Ахмет, выколоти подушки и одеяла! Николка, принеси растопки. Воды надо нагреть на щелок: рубахи буду стирать.
Николка, удивленный неожиданным приходом Варьки, с удовольствием выполнял ее поручения. Ему нравилось наблюдать, как она, приплясывая, терла голиком половицу за половицей.
— Чего уставился? Али делать нечего? Выноси во двор корыто, поставь на лавку, — прикрикнула Варька.
Потом распорядилась:
— Собирайтесь все трое в лес веники резать. Зима придет, чем пол мести будем? По соседям пойдем? Только густые лапки режьте. Да пальцы себе не отхватите.
— Хороший девочка Варька. Ай, хороший, — цокал Ахмет языком.
Когда друзья вернулись с огромными охапками березовых веток, во дворе уже сушилось белье на длинной веревке. А из чистой горницы доносилась колыбельная песенка:
Зыбаю-позыбаю,нежным голоском напевала Варька над маленькой кроваткой, в которой спал Мишенька. В ее пальцах проворно сновала иголка: Варька чинила Федину рубашку.
— Какая уж тут война, — вздохнул Николка, прислушиваясь к Варькиной песне. — Опять же веники, дрова… Бабушка в лес посылает за сушняком. Печь-то чем зимой топить? Я уж и тележку наладил. Будем возить каждый день: тете Саше, тебе и мне. Потом Варьке навозим. Сушняку-то в лесу множи-ина! А там картошка поспеет, копать надо. Капусту рубить. Эх! — Николка с досады цвиркнул сквозь щербину. Ахмет покрутил головой.
— Погодь, Ахметка… Знаешь что? Мы здесь будем воевать с ней.
— Будим, — как всегда согласился Ахмет. Потом спохватился и спросил: — С кем воевать-то?
— С контрой всякой… Они еще у нас попляшут!
Большевистский характер
Александра Максимовна нашла постоянную работу: поступила грузчицей на железную дорогу. Устроиться помогли товарищи из рабочего комитета. Домой приходила поздно и очень усталая.
— Как бы я без вас управлялась? — оглядывала она работу ребят. Под сараем до самой крыши высилась гора сухих дров. А малыши у Варюшки были всегда чистыми, сытыми, веселыми.
Вскоре нашлась работа и у Феди. Ахмет предложил ему:
— Айда сапоги чистить. Господа едут, много денег заработаем. Дома Варька с Николкой все сделают.
— А где я ваксы возьму?
— Ерунда вакса-та. Сажа в трубе есть? Ящик мала-мала сколотим.
Когда Федя с Ахметом явились к станционному забору со своими ящиками, чистильщики радушно встретили их.
— Садись, Ахметка, на свой угол. Ты, Федюня, рядышком устраивайся. А мы потеснимся. Всем хватит места.
— Па-ачистим сапожки, пажалста! — забарабанил щетками по ящику Ахмет.
— Ко мне, ко мне, господин!
— Барышня, туфельки почистим! — на разные голоса галдели мальчишки.
Добротно одетые господа валили со станции скопом, торопились в свои не так давно оставленные дома.
На деревянные ящики то и дело становились офицерские и казацкие сапоги, желтые чешские краги, господские штиблеты и туфли. Мальчишки бойко орудовали щетками. Их баночки и коробки наполнялись керенками.
Но ребята понимали: раз господа едут домой, хорошего в жизни не жди.