На чужой территории
Шрифт:
С банками и торговыми конторами все их прежние партнёры прекратили всякие отношения. Сразу же перестали отвечать на звонки своих бывших спонсоров сенаторы и конгрессмены.
ФБР, на которое обрушилась волна обвинений в некомпетентности со стороны представителей демократической партии, начало свою игру, постепенно находя «свидетельства» антиамериканской деятельности как сионистов, так и просто граждан-евреев.
А копы и не думали ни минуты. Им с самого начала было все ясно. Сразу же прокатилась волна арестов. Многих, даже не то что сопротивлявшихся, просто не поторопившихся сдаться, застрелили за попытку сопротивления.
По Нью-Йорку прокатилась волна погромов, которую, пользуясь случаем, организовали нью-йоркские итальянцы-мафиози. И жители еврейских кварталов вынуждены
Гораздо позже сионисты назовут это вторым Исходом и предъявят Америке счёт, когда она, одряхлевшая и разваливающаяся, будет биться в агонии, а сейчас им хватало работы. Десятки пароходов, тысячи беженцев, всех надо принять, накормить, разместить. Израиль получил второе дыхание, в него вливались все новые и новые граждане, у которых не было ничего, кроме решимости строить своё государство и отстоять его от любой внешней угрозы.
Чернышков, переждав два дня, исчез из города. А вот и Эрике, и Судостроеву – Родригесу времени уже не хватало. Слишком много появилось «бесхозных» парламентариев, чтобы сидеть на месте. Хорхе, вербуя, заводя дружбу, просто знакомясь, раздавал деньги пачками. Эрика вела себя по-другому, и это было обговорено заранее. Нет, она не жадничала, просто, в отличие от Судостроева, с его латиноамериканской внешностью и темпераментом, она изображала типично немецкую пунктуальность, и демонстративно заносила в свою записную книжечку суммы розданных денег, и достаточно чётко оговаривала стоимость услуг, время их оказания и пределы полномочий подкупленного лица.
Так за пару дней в её книжечке появились телефоны политиков, в прошлом работавших как с евреями, так и с доном Фиоре. Теперь Эрика контролировала людей в комитете по промышленности, и во внешнеполитическом ведомстве, и во внешнеторговом. Но самым её дорогим и перспективным приобретением было близкое, с барбекю, знакомство с семейством Бушей, техасских скотоводов и нефтяников, рвущихся к власти. Эти ребята, как решила она про себя, многого достигнут. И вскоре сама жизнь подтвердила её правоту.
В связи с антисемитской истерией, охватившей американское общество, калейдоскопически изменилась расстановка в его элите. В верха прорывались такие люди, которым раньше и руки бы никто не подал. Повторилась история «маккартизма», когда в середине сороковых, по подозрению в симпатиях к коммунистам, многие достойные люди были либо убиты, либо лишились своих постов и бизнеса. Зато такое дерьмо всплыло! То же происходило и сейчас.
Но Судостроев не был бы собой, если бы не нашёл в кризисе, устроенном им для неудачливых рэкетиров, и третью выгоду. Предвидеть массовые волнения не составляло особого труда, как и спрогнозировать последствия этих волнений для курса акций на американских биржах.
За несколько дней до начала акции Эрика аккуратно, а потом все бесцеремоннее стала скупать через знакомых брокеров акции Форда, старого антисемита, а также явно недооценённые облигации госзаймов, пенсионных и прочих государственных фондов. Бухнула туда все свободные средства, в том числе и принесённые Чернышковым миллионы. При этом аккуратненько слила все активы, которые хоть каким-нибудь боком соприкасались с еврейским капиталом. Когда прогремели первые репортажи о «бойне» в поместье Фиоре, биржевики первыми отреагировали на «еврейский след», и котировки многих компаний обвалились. Для того чтобы разместить средства в других бумагах, брокеры начали скупку акций Форда и госбумаг. Сразу же цена на них поползла вверх, а потом, когда в дело вступили биржевые «Быки», она начала расти как на дрожжах. В тот момент, когда цены на её бумаги удвоились и не думали останавливаться, а цены
После этого, по примеру Эллочки Щукиной из бессмертного романа Ильфа и Петрова, она, только уже на полном серьёзе, могла соперничать с любой Вандербильдихой. Точнее, Вандербильдиха отныне должна была тянуться за Эрикой Фон.
Ведь это уже всеобщее признание. Америка любит именно такие истории внезапного успеха. Ещё бы – тридцатилетняя женщина, сирота, беженка от оккупационного режима, прибывшая в США с одним чемоданом, в течение двенадцати лет стала одной из самых богатых женщин Америки, при этом не через постель, не через раздевание перед кинокамерами, а исключительно за счёт ума и сообразительности! Вот оно, воплощение американской мечты, Мечты с большой буквы. Это вам не домик с флагом, газоном и мангалом для барбекю, это – исполнение чаяний совсем немногих американцев.
Нью-Йорк, лето 1953 года
Павел Судостроев, он же Хорхе Родригес, коммерсант из какой-то латиноамериканской страны, бодрым шагом вошёл в пиццерию на 57-й улице и сразу среди посетителей увидел Александра Чернышкова, он же Алекс Шварц, безработный, эмигрант из Германии. Судостроев подошёл к нему, поздоровался за руку, на что Чернышков буркнул что-то, типа, давно не виделись, и они поднялись по тёмной лестнице на второй этаж, в кабинет для особо важных персон.
Сначала приятели заказали по огромной пицце с ветчиной, сыром и зеленью, затем Судостроев, тактично выдержав паузу, подождал с началом разговора до тех пор, пока его собеседник не одолеет хотя бы часть блюда. Павел видел, что за месяц, прошедший после их последней встречи, Чернышкову пришлось хлебнуть лиха. Лишь после того как Александр подкрепился, он начал задавать вопросы. Сначала Судостроев выяснил, как в Северной Америке осели люди Чернышкова, та команда, с которой он прошёл через мексиканскую границу и которая показала себя настоящими профи в битве с итальянской мафией, Чернышков с удовольствием рассказал, что большинство из ребят получили нормальную работу, кто таксистами, кто охранниками, кто ещё кем-то на побегушках, но все пока довольны, все «врастают».
– А сам как?
– Что сам? Сам нормально.
Только Судостроев видел, что не так уж нормально. Одежда та же самая, в которой Чернышков ещё месяц назад стеснялся показаться на глаза Эрике и Штольцу. Павел точно помнил, что выдал ему приличную сумму, которая, как он надеялся, поможет решить все первоначальные проблемы Чернышкова. Уж не пьёт ли? Он осторожно попытался выяснить судьбу тех денег, на что Александр достаточно сухо ответил, что деньги пошли на обустройство команды, на покупку квартир, на документы, на прочую мелочь, о которой он должен был подумать.
– Ведь мы притащили ребят к черту на рога, и что, бросить их? Да их через час бы фэбээровцы выловили…
– Себе-то купил квартиру?
– Пока нет.
– А почему? Чего ждёшь?
– Павел Анатольевич, тебе, конечно, спасибо, ты и так много сделал, только мы ведь не нелегалы, мы бойцы. Нет особых навыков вот так выживать, в городских джунглях.
– Именно об этом я и приехал поговорить. – Судостроев достал из папки бумагу и авторучку. – Я только что прилетел из Союза, где встречался с Лаврентием Павловичем, и он дал добро на следующую тему: создание здесь системы безопасности моей резидентуры, под видом легальной охранной фирмы. Так что для тебя появилась настоящая работа, и постепенно ты вытащишь в фирму всех своих ребят. Сделать нужно следующее. – Он начал рисовать квадратики на листке. – Сначала – регистрация фирмы. Придумай ей название какое-нибудь погромче.