На чужой территории
Шрифт:
Родригес прилетел в аэропорт Нью-Йорка на своём собственном самолёте, белокрылом «Фламинго». У трапа его встречали все члены комитета по приёму. Гость в сопровождении мотоциклистов эскорта и кавалькады автомобилей переехал в нью-йоркское поместье Хандкаряна, где и были запланированы основные встречи и прочие мероприятия. На вечернюю встречу пригласили всех более или менее значимых лиц в бизнесе (а вернее тех, кто интересовал Родригеса).
На приёме Родригес произвёл на гостей не самое лучшее впечатление. Целовал ручки дамам, порхал от одной группки бизнесменов, кучковавшихся вокруг известных фигур,
В кабинет Самвела Хандкаряна, уставленный старинной викторианской мебелью, с тяжёлыми портьерами на окнах, с массивными кожаными креслами и бронзовыми бра, вошёл седой старик, одетый просто, но с таким достоинством, словно он князь или граф, как минимум.
– Дон Адриано Фольи, бизнесмен, – представил его Хан.
– Должен помочь! – приказал седой итальянец, ткнув указательным пальцем в сторону Хорхе.
– Это что ещё за Монтесума? – Перемена в лице Родригеса была не просто поразительной, ошеломляющей. Из разбитного плейбоя он в одно мгновение превратился в хищника. Изменились взгляд, выражение лица, поза из расслабленной стала угрожающей. Он левой рукой обхватил бицепс правой руки, словно закрылся, а сигара, порхающая до этого в пальцах, превратилась в ствол пистолета на уровне глаз. И сам взгляд, только что прямой и открытый, превратился в рыщущий взгляд снайпера, выцеливающего жертву через оптику прицела. – Ты кого ко мне привёл? – На этот вопрос Хан постарался ответить максимально быстро и тактично.
– Господин Хорхе, простите неловкость моего друга. Господин Фольи раздосадован потерей целого состояния и нескольких отелей на Кубе, а также тем, что множество его дебиторов, используя события на Кубе как предлог, прекратили платежи.
– А я-то тут при чем?
– Господин Фольи выражает вам своё почтение и, зная о вашем влиянии, просит помочь в данной проблеме.
– Это так, господин Фольи? – Родригес наконец-то соизволил обратить свой взор на мафиози.
Тот помялся, что ж, и на старуху бывает проруха, неправильно оценил человека, и пошёл на попятную.
– Да, мистер Родригес. Вы простите мою неграмотность, но я не заканчивал университетов, поэтому в политесах не силён, но деньги нужно вернуть.
– Хан, я не брал денег уважаемого господина Фольи. Зачем мне этот головняк?
– Господин Фольи готов заплатить за такую услугу.
– И сколько господин Фольи готов заплатить?
– Я готов заплатить пять процентов от суммы зависших денег.
– Господин Фольи, сколько вы берете с кредиторов, которым вы помогаете разобраться с должниками?
– Это разные вещи, мистер.
– Отчего же? По-моему – это одно и то же. Только сейчас вы выступаете в роли просителя. Я знаю ваши расценки: от тридцати до пятидесяти процентов. Это если сумма не очень большая.
– Так здесь-то огромная сумма.
– А если огромная сумма, то вы просто закапываете кредитора, а деньги оставляете
– Мне-то как раз более интересен разговор про отели.
– Хорошо. В какую сумму вы оцениваете стоимость отелей?
– Их четыре, стоят они, по последней оценке, чуть более шестисот тридцати миллионов долларов.
– Что за оценка?
– Эксперты по недвижимости.
– Эти эксперты не сказали вам, что на Кубе произошли некие события, которые уронили цены на тамошнем рынке недвижимости?
– Ты издеваешься? Я вложил все свои накопления, нажитые непосильным трудом, в эти факовые отели, а ты ещё и смеешь смеяться!
– Господин Родригес, дон Фольи не готов сейчас обсуждать настоящую стоимость отелей, – вмешался Хандкарян.
– Тогда я вынужден попрощаться с доном Адриано, мы ни о чем не договорились.
– Позвольте, господин Родригес, я сам, в вашем присутствии, попробую переговорить с господином Фольи. Адриано, мы знакомы уже много лет, это так?
– Да, это так.
– За это время я хоть раз давал повод для своего осуждения.
– Самвел, ты же знаешь мой ответ.
– Почему же ты сейчас ведёшь себя так, что я начинаю жалеть о нашем знакомстве?
– Господин Родригес…
– Господин Родригес ведёт себя так, как каждый из нас вёл бы себя на его месте. Мы оба знаем, что твои отели сейчас ничего не стоят. В них уже расселили городскую бедноту. И это изменить не можем ни мы, ни господин Родригес, ни даже сам Фидель Кастро. Тебе бы послушать предложения господина Родригеса, а потом начать торговаться.
– Я для этого и пришёл сюда. Только подсказывает мне сердечко, что сам Родригес замешан в этой факовой революции на Кубе, а теперь снимает сливки.
– Он действительно снимает сливки. Рассказать тебе, как и с кого ты снимал сливки? И про меня тебе есть что нам поведать, так что давай не будем строить из себя недотрог. Здесь собрались деловые люди, тем более что и вопрос к общему удовлетворению решить можно.
– Сколько?
– Пятьдесят процентов от сметной стоимости.
– От стоимости строительства? Да вы что, чокнутые?
– И минус расходы!
– Не! Мы так не договоримся. Ладно, хрен с ним, с ростом стоимости на рынке недвижимости, но расходы по строительству я должен возместить! А стоимость всяких там ресторанных приборов! А обучение персонала!
– А ты школы строить не пробовал? У тебя четырнадцатилетние девочки в борделях работали, а у Фиделя они в школу ходят. Запишись на приём к Кастро. Он тебе все возместит.
– Да я лучше отправлю к нему человека. А потом все обратно верну и без денег.
– Этого человека завалят ещё во Флориде.
– Этих революционеров стрелять надо из пулемётов, вешать на столбах пачками…
– А ты знаешь, это предложение такое свежее, такое оригинальное… только в реальности получается совсем наоборот. Немного не тех вешают и стреляют… совсем не тех!
Спор бушевал ещё полчаса. В итоге решили, что Родригес выкупает за половину стоимости отели у Фольи, а с должниками ему поможет господин Шварц, срочно вызванный с банкета и принявший участие в обсуждении этого вопроса. Согласились, что Шварц отработает из тридцати процентов от суммы возвращённых средств.