На дальних берегах. Том первый
Шрифт:
— Серьезно?
— Я его взял не за то, что он палубу мыл, а за то, что по собственной инициативе, — пояснил Капитан, — Сами посудите — пассажир. Ниче делать не надо, знай себе спи, да ешь. А он сам, без пинков, взял швабру и начал порядок наводить. Ну как такого не взять?
— Это, многое объясняет, масса, — судя по лицу, Тука-ти был впечатлён больше остальных, — А зачем он это сделал?
— Так у него, сами, и спросите.
— Ну как зачем? — пожал плечами Федор, — Что-то же делать надо?
— Но вы — пассажир! Пассажиром для того и едут, чтобы ничего не делать.
Судя
— А я так не умею. Мне дело надо. Я на ферме рос — там все работают. Спать и есть — это свиньи так живут. Я же не свинья?
— Дайте угадаю — на ферме свиней выращивали? — усмехнулся Зеев.
— Ну да. Почему именно свиней — не знаю. Повелось так. Дед выращивал, прадед выращивал. Отец с братьями. Дядья… Все.
— И шо вас заставило захотеть стать моряком?
— Да я, так то, и не хотел. Я город посмотреть хотел. А там обман сплошной. Задолжал, работать начал, чтобы долг отдать, а долг все копится. Я ж в цифры не умел. Это меня потом научили… А тут на корабль попал, осмотрелся… Кормят хорошо, койка своя, даже шкаф есть и рундук. Работа… Ну, так-то, вроде, все говорят, что тяжелая, но это они на ферме не жили. Я, даже с вахтами, сплю дольше чем дома. Там то опорос, то колоть, то пасти, то на рынок ехать. Хорошо, в общем. Считать, опять-таки, научили, читать, кораблем управлять. Стрелять и драться я и раньше умел. По людям, правда, не стрелял. Ну, разве что, по соседским парням, но они у нас поросят воровали — это не считается. И пистолет выдали. Одежду тоже выдают. И деньги. Я деньги, как случай подворачивается, домой отсылаю. И пару пистолетов трофейных тоже. Вот у меня там, наверное, все невесть что про мои приключения думают…
Федор мог и дальше рассказывать, но его прервало появление Михая и Багира, груженных бутылками.
— Товарищ капытан — там Боцман интэрэсуэтся… Раз у вас празднык, можно астальным па малэнькой? Нэ задэйствованным в нэсэнии службы?
— Можно, даже, не по маленькой… — развернувшись вместе со стулом, Капитан, сложив руки рупором, гаркнул, — Бардья! Даю добро! Развлекайтесь!
«Слушаюсь!», донеслось с борта.
— Дисциплина… — Саджади поднял вверх указательный палец, чтобы подчеркнуть важность этого замечания, — Видит небо, вернусь на борт — пройдусь по своим плеткой.
— Я если дисциплину делать буду — все разбегутся… — Тука-ти ткнул в бутылку в которой плавал красный перец, — Мне вот это, пожалуйста.
— Вы, пан, обережнише, — предупредил Михай, — Я цю горилку на свий смак ставив. Вид ней, з непривички, очи повилазять.
— Я, привычный… У нас любят поострее.
— Ну як кажите…
Пожав плечами, Михай налил Тука-ти полную рюмку. Тот, сперва, пытался прихлебывать на континентальный манер, потом, закинул обжигающую жидкость одним махом, мощно втянул носом и, расплывшись в глупой улыбке, начал озираться.
— Шо, пан, сало шукаете? — участливо поинтересовался Михай, — З нею таке бувае. Пробуджуе вона в людине щось этакое. Але, вже, вибачте, чого нема, того нема. Сам страждаю.
— Кстати
— Змогти. Але, боюся пересолити.
— Это почему?
— Ридати буду. В Порто сала не було. Не идять вони його, дикари необразованни. Так що я, вважай, рокив пять його не ив. Вже и смак згадую насилу.
— Ну ты в рецепте поправку на это сделай и хорош. Главное, правильное сало найти. А то тут свиньи — чисто гончие. Тощие, как велосипед…
— Не руйнуйте робкии надии. Я, тепер, готовий сам йх вигодовувати.
— Да не — думаю найдем.
— Вы свиней ищите? — встрепенулся, до сего момента молча евший и пивший Мо, — А сколько, в литрах алкоголя, готовы за одну дать? Я, просто, поиздержался, так что, готов меняться.
— У вас что? Свиньи есть?
— Есть. Разводим прям на борту. Места много не занимают, едят что попало — удобная скотина.
— А жирные? Нам, на сало, жирные нужны.
— Жирнее островных. Им бегать негде — по клеткам сидят.
— О! Вот это уже дело! Предлагаю, по такому поводу, выпить еще!
Утром весь порт был разбужен визгами приговоренных свиней. Экипаж «Интернационала», избалованный наличием на борту холодильника, не мог представить, как можно держать такую скотину прямо на судне, однако, с точки зрения здешних мореходов, запас свежего мяса под рукой компенсировал даже жуткую вонь, которая стелилась по всем помещениям. Федора, правда, запах ничуть не смущал и, переодевшись в подменку, он прыгнул прямо в загон, выбирая самых здоровых и жирных.
Резать их решено было на пирсе. Михай наточил ножи, принес ведра и посоветовал детям и женщинам не смотреть в ту сторону. Особых ужасов, к разочарованию зевак, правда, не приключилось. У оседлых островитян с свиньями отношения были сложные — специально их не разводили и ели только с большой голодухи. Поэтому, бродящие где придется и питающиеся чем попало животные были, как верно сказал Капитан, больше похожи на поджарых и злых гончих псов. И с жизнью расставались неохотно, предпочитая биться до последнего.
Но Федор был, во первых, покрепче среднестатистического аборигена — как верно заметил Ур, здоровое питание и режим дня тому нехило способствовали. А во вторых, валить свиней был обучен с детства и, вместо поединка с неясным исходом, на который были настроены местные, это было больше похоже на казнь. Взмах ножом, короткий визг и скрип блока, на котором тушу подвешивали, чтобы слить кровь. Потом подтаскивали следующую и все повторялось. Чинно, спокойно и по деловому. Паниковал, из присутствующих, только Сыч. Он всю ночь посвятил охоте на жирных, потерявший всякий страх крыс, которые, выползая с соседних судов, пытались заселить «Интернационал», но пропустить такое не мог. Свиньи в меню Императорских Сов не входили, однако птица прекрасно понимала, что двуногие собираются хорошо покушать и не могла спать в такой волнующий момент.