На дальних берегах. Том первый
Шрифт:
— А откуда знаешь, что они в маленьких поселениях не живут?
— Сам видел. Как-то в Котеану одну приволок. В бочке с сухарями. Хотел прибить, но оказалось, что местные их никогда не видели. Я ей клетку соорудил и два или три дня показывал за деньги. А однажды ночью просыпаюсь от грохота — крыса в клетке бесоебит так, что на пол её скинула. Мечется, на прутья кидается. Потом завертелась волчком и сдохла.
— Отчего?
— Да хер её знает. Испугалась чего-то. Да где-ж воняет-то?
— А может вообще не здесь? — Бьернсон
— Это не хлам, а ценные вещи… И, сука, вот куда мой молоток делся!
Гвоздев пошарил в кладовке заставленной ящиками и бочками, выволок какой-то ящик и извлек из него легкий молоток с гвоздодером.
— Вот суки! А я на подсобника грешил… И остальное тоже пригодится… Тут краска, рогожа, прочий инструмент. И тут точно не пахнет. Пошли дальше.
Бьернсон высадил две оставшиеся двери, причем по модному, встав посредине и пробив их ударами в обе стороны после чего сморщился…
— Мокрые порты Ньерда… Кажись отсюда…
— Да я чую… — Семеныч натянул рубаху на нос, — Вот нахера ты, дурилка, двери настежь вынес?
— Да откуда-ж я знал?
— А мы что, по твоему искали? Фиалковый луг? Что воняет и искали… «Откуда он знал»? Ебать-копать… — Семеныч посветил в одну комнату, потом в другую, — Аж глаза режет… Что-ж тут сдохло? Пусто почти… Вот тут стул какой-то… Слободан, глянь, будь другом…
— А че сразу я?
— У тебя лицо умное.
Слободан, скорчив рожу, взял фонарь и, прижимая к лицу носовой платок, вошел в комнату шаря лучом по сторонам. В ней и правда было почти пусто, только у разбитого окна стоял стул.
— Окошко изнутри разбили…
— И что?
— Просто обратил внимание… — взобравшись на стул, Слободан осветил раму, — Это классическая загадка из детективов. Окно разбито, но осколков в помещении мало. Значит били отсюда-туда. О! А тут еще веревка валяется…
Слободан подергал торчавший из под завала кусок веревки. Потом слез со стула и посветил на пол.
— Пыльно… Все следы запорошило… — он прошелся по кругу светя на пол, — А это что? Похоже на воск… Кто-то стоял тут со свечой… Довольно долго. Дальше не ходил… Интересно.
— Что там такого интересного? — отодвинув Семеныча, Бьернсон сунулся в комнату и покрутил башкой, — Тут вообще нихрена нет, кроме этого стула.
— Вот именно это и интересно… Ты детективы читать любишь?
— Нет. Я только наставления всякие читал, да и то потому, что Вад заставил.
— А я, раньше, любил. Ты про Серго Вуковича слышал?
— Нет. Это писатель?
— Детектив.
— Книга так называется, что ли?
— Да нет! Детектив, это человек, который расследует разные преступления.
— А как ты его читал?
— И жанр, который описывает такие расследования, тоже называется «детектив».
— Че-то херня какая-то..? — не понял Бьернсон, — И то «детектив» и это.
— Ну ты даешь, — изумился Семеныч, — Даже я знаю!
— Деревянный…
— И ты тоже «деревянный», хоть и не брусок. Понял?
— Я тебе сча в ухо дам за такие сравнения, — Бьернсон отобрал у Гвоздева обломок косяка, которым тот постучал ему по лбу и разломал в труху, — Хотя знаешь… Кажется понял… Так этот Серго Вукович детектив в прямом смысле, а ты читал про него в «детективах» которые книжки? То есть в переносном смысле?
— Ты знаешь, что такое «в переносном смысле», но не знаешь про такой жанр как «детектив»?
Слободан озадаченно уставился на него. Бьернсон пожал плечами давая понять, что ему мало интересно, какие знания и каким путем залетели к нему в голову.
— Ладно… Для простоты будем считать, что так и есть. Только про детектива Вуковича не в книжках писали, а в газете. Когда отец с другими мужиками каждую субботу собирался по вечерам выпить пива, они брали газету и перечитывали заметки о его похождениях. А я слушал. Там очень интересно все было. Как он маньяков ловил, убийц, грабителей.
— То есть этот Вукович у вас очень известный мужик?
— Конечно. Он в битве при Елсинках участвовал, а потом уехал в Гюйон и стал там детективом полиции. Очень известным, раз про него в газетах пишут. А у нас в Белгране знаменитостей не богато, тем более таких, чтобы их в других странах знали.
— Ну допустим… — Бьернсон кивнул шарахнувшись башкой о кирпичный свод, но даже не заметил этого, — И при чем тут эта комната?
— Вукович и другие детективы всегда делали выводы о том, что произошло, по всяким деталям. Вот как тут. Стул, веревка, капли воска, окно разбито с этой стороны… И из их наличия можно сделать выводы, что тут произошло.
— Это как?
— Еще деревяха есть? — заозирался Гвоздев, — На тебя удары твердым по тупому благотворно влияют, походу. Думать начинаешь.
— Вы тут все дохуя умные что-ли?
— Да кому и баран — академик. Даже я уже понял. Стул, веревки — значит кого-то тут к стулу привязали. Потом он отвязался, окно выставил и съебался. Я только не понял, при чем тут свеча…
— Возможно его перед этим допрашивали? — предположил Слободан, — Электрического освещения тут нет, так что ему пришлось взять свечу. Он стоял с ней вот тут… А значит стул с пленником находился тоже где-то тут.
— А потом он вырвался, прибил того, кто его допрашивал, — радостно закончил Бьернсон, — И спалил тут все нахуй!
— Это ты с чего взял?
— Ну ты же выводы делаешь? Я тоже сделал.
— Я имею ввиду — на основании чего?
— Тухлятиной воняет — значит где-то труп. И окно разбито. Если окно не вставили и труп не нашли, значит не до того было. А если было не до того, значит пожар случился сразу после побега. А кто имеет серьезный повод тут все нахуй спалить как не тот, кого к стулу примотали? Я бы вот, именно это и сделал.