На дальних берегах. Том первый
Шрифт:
— Мну тут нравица! — Чума отрицательно мотнула головой, — Нихачу койки таскать.
— Ты же боишься лазарета?
— Йа баюсь што мну тут всякае противнае делать будут. Эсли ты будишь приятнае делать, то йа ни баюсь!
— А! Вот оно как… Но там рация. Вдруг нас вызывать начнут?
— А тут вада йесть.
— Вода… — Федор покосился на рукомойник, — Это важно. В радиорубке её нету…
— Тагда тут жывем? Хотя мы жы визде можым жыть! Где захатим!
— Ну да. Считай вся палуба наша…
По сходням вскарабкались Амяз и Кара. Оглядев надстройку,
— Ошен хороший место. Обзор ест и расия радом.
— Да. Мне тоже понравилось. А вы где устроились?
— Внису… Там по правому борту каюта, — Кара махнула рукой куда-то в ту сторону, — Я на плане нашла. Она с санусел долшна быт. Толко там совсем-все саперто.
— Ага. Бардья закрыл, чтобы не лазали. Он мне ключи отдал.
— Мошеш открыт? А то мы веши принесли, а там это…
Кивнув, Федор сказал Чуме обустраиваться и пошел вниз. Жилая палуба «Марибэль» имела шесть кают с левой стороны и пять с правой, плюс какие-то вспомогательные помещения и кладовки в центре между двух коридоров. Выбранную Карой каюту отмечали сложенные перед ней пожитки, которые венчал свернутый в рулон ковер. Покосившись на него Федор прочитал надпись на приделанной к двери табличке.
— «Чиф Енжинир»… «Старший механик» стало быть… Ну оно и понятно… — он принялся перебирать ключи, — Ага — вот. Подходит, вроде. Вам его оставить?
— Ясс, остав, — кивнул Амяз заглядывая внутрь, — Надо будет копию сделат…
— Только как копию сделаете — ключ верните. Мне Бардья за них голову отвернуть обещал, если потеряю.
Кара, тем временем, обежала помещение и покружилась в центре в радостном танце раскинув руки.
— «Как тебе?» — спросила она на саргашском, — «Даже больше, чем я думала!»
— «Мне нравится… Много места и стол большой. Можем принести вторую койку и сделать одну большую».
— «Я, сперва, хотела вообще капитанскую каюту занять, но там мертвяк лежал… Брр… А тут и спуск в машинное близко и выход на палубу!»
— «Хорошо. Давай вещи занесем и пойдем работать. Вечером все расставим».
— «Если вещи занести, то ковер неудобно будет стелить! Мы его сюда, вообще, сможем затолкать?»
— «Сейчас подумаю», — Амяз похлопал по плечу Федора, который, не понимая саргашского, просто с интересом рассматривал интерьер, — Ты можеш помош совсем-вообше немного?
— Могу? Чего-ж не помочь-то?
— Ковер надо санести…
С ковром пришлось изрядно повозится, так как развернуть его в каюте с привинченной к стенам мебелью было той еще задачкой. Но, в конце концов, упрямая вещь была побеждена и постелена на законное место.
— Это-ж его, потом, выносить еще придется… — тяжело дыша, Федор уселся прямо на пол и погладил рукой ворс, — Видать важная для вас штука, раз вы его сюда притащили..?
— Ошень, — согласился Амяз, — У нас ковер знашит твое лишное место. Саргаши шитают ошен невешливым наступат на шужой ковер бес расрешений, брат с него веши всякий-расный. Дома у нас ошен маленкие, а семи ошен болшие. Поэтому, когда саргаш хошет уединится, он идет на свой ковер. Так што я привык — где
— Понятно… — встав, Федор покинул пределы ковра, дабы не покушаться на саргашские устои, — У нас почти так-же. Только с кроватями. Народу много, так что спят кто-где. Свою кровать еще заработать надо.
— Ясс… Ковер дорогой. Ошен много работат надо, штобы у тебя большой ковер был.
— А у тебя он здоровенный… Сколько такой стоит?
— Не снаю… Нам денги нелся в руки брат.
— А, точно… Выменял?
— Украл… — Амяз виновато потупился, — Но у ошен плохой шеловек. Банкир!
— Ну этих грабить не грех. Мой папа так говорил. Ну когда стопочку пропускал и начинал рассуждать про всякое. А мама ему еще говорила: «Молчи, дурень старый — услышит кто еще, тогда бед не оберемся!» Навестить бы их как-нибудь..? Ладно — пойду я…
Попрощавшись кивком, Федор поднялся наверх, где Чума наводила уют в своем понимании. Для доминцев дом был что-то вроде сейфа для ценных вещей и укрытием на случай угрозы, а жили люди, в основном, во дворах, где под многочисленными навесами, работали, готовили еду, спали и принимали гостей. Так что, вместо того, чтобы гнездится в лазарете, Чума принялась обживать всю шлюпочную палубу. Растянув тросы с пустых шлюпбалок, она пыталась затащить на них брезент, чтобы сделать пологи. Федор помог ей с этим, после чего подергал полотнища накинутые на леера.
— А это зачем?
— Эта забор будит… Штобы никто ни падглядывал.
— За кем подглядывал?
— За мну…
Кокетливо распахнув плащ из марлевки, покрашенный украденной у Доктора зеленкой в защитный цвет, Чума продемонстрировала Федору голое тело. Тот понимающе кивнул.
— Жарко?
— Красива, дурак! Йа хачу, чтобы ты на мну любавался.
— Понятно. Тогда давай со стороны лестниц тоже загородим?
— Сичас… Там йащики были. Можыш их притащить?
— Могу. Ты только прикройся — я местных попрошу помочь. Сам долго таскать буду.
Пин и Ержан были заняты ремонтом механизмов, так что, посмотрев как те сосредоточенно копаются в железе, Федор отправился искать Маммалу и Точилку. Те дрыхли рядом с хижиной Наримана. Решив, что припахивать людей ему напрямую не подчиненных без разрешения не стоит, Федор заглянул внутрь.
— Товарищ Нариман, разрешите?
— Конечно, уважаемый! — возлежавший на тахте Нариман приглашающе махнул рукой, — В чем дело?
— Можно мне ваших взять? Помощь нужна.
— Поможем, конечно! Я тоже помогу… Устал уже лежать. Эй вы там! Вставайте лентяи!
— Да, дядя Нариман? — в дверном проеме появилось две всклокоченных головы, — Что такое?
— Пошли — дело есть…
— А… А мы думали обед…
— Вам лишь бы жрать… Берите пример с Пина и Ержана. С утра работают!
— Так мы тоже работали! На рыбалку сходили!
— И где рыба?
— Так не клевало…
— Видит Небо, пороть вас еще и пороть. Запомните — работа меряется по результатам. Если рыбы нет, вы не работали. За мной!