На дне преисподней!

Рыбаченко Олег Павлович

— А вам девушка, я скажу, нельзя себя так вести! Храните достоинство.

Роза хотела возразить, а потом подумала, что репутация шлюхи в столь консервативном мире ей ни к чему!

— Я лишь хотела показать, как зажили мои раны! — Люциферо приняла вид оскорбленной невинности. — А у них сразу возникли похотливые мысли, до чего низко пали мужчины!

А вы да еще врач такое обо мне бесстыдство подумали!

Доктор сразу «обвис», смутился:

— Я не хотел вас обидеть, извините.

— На первый раз прощаю! Но в следующий раз следите за своей речью!

— Я позабочусь, и

вам принесут лучшее платье. — Сказал Дартаньян.

— И это тоже неплохо! — Роза повеселела, а пока может, сыграем в карты.

— На деньги? — Спросил Дартаньян.

— Конечно, не бесплатно. На пустышки играть не интересно.

— Тогда давайте в долг. Я сейчас гол как сокол.

— Можно и так. Я верю честному офицерскому слову.

Игра в карты казалась Розе несколько примитивной, да и от удачи слишком много зависит. Тем не менее, он как профессиональная шпионка была превосходно обучена и знала множество трюков, и скоро капитан оказался ее должен как земля колхозу. Когда его долг превысил сто тысяч ливров, он взмолился.

— Ты действительно связана с нечистым; все выигрываешь и выигрываешь.

— А ты что думал, что я должна задрать ноги к верху. Ты и так должен сверх всякой меры.

— Я отдам или погибну на поле брани, карточный долг для меня святое. Уж лучше умереть, чем опозориться.

— Я верю тебе. Но сейчас нам не до антимоний. Поцелуй меня в ноги и я спишу тебе одну тысячу.

— С удовольствием богиня.

Офицер наклонился и удовольствием чмокнул ее в пятку, потом стал целовать ее ножки, подымаясь все выше. Роза почувствовала, что может потерять над собой контроль, а ей не хотелось так сразу дарить сокровище любви, хотя бы, для того чтобы сохранить репутацию относительно порядочной женщины. Люциферо дернулась и произнесла:

— Ну, иди мой котеночек. В следующий раз не зарывайся.

— Да миледи!

Капитан вышел, оставив караул, Роза почувствовала себя одинокой, ну зачем она отшила столь галантного кавалера? Теперь придется лежать одной в холодной постели, вместо того чтобы ощущать рядом с собой горячее, страстное тело. Разведчица погрузилась в эротические мечты и стала засыпать. Ей снился почти обнаженный юноша в шкуре леопарда. Он подошел к ней и мягко поцеловал в губы. Розе стало так хорошо, обдало сладким, будто кусаешь апельсин. Она почувствовала опьянение.

Он целовал ее шею и впадину за ухом. Она задрожала, когда его рот оказался в этом месте. Она вспыхнула и словно девственница устыдилась проявления своих чувств, но юноша улыбнулся ей столь ласково, что ее страхи рассеялись. Его скользнули в гриву волос и обхватили ее голову. Он поцеловал ее в ухо, издавая при этом нежное бормотание. Роза чувствовала, как возбуждается сама и при этом стыдиться, в полудреме ей кажется, что она сама невинность.

— Тебе нравиться, когда тебя целую газель? — Спросил переливающимся голосом.

Розе показалось, что она смущенно открыла глаза. Вот кого они цвета, одновременно голубые, зеленые, карие, в них словно отражена радуга. И она совершенно искренне.

— Да еще никто так меня не целовал.

— Тогда продолжим.

Его руки коснулись ее грудей, соски напряглись и возбудились, обнимая ее одной рукой

он прихватил груди. Его руки привели ее в странное состояние, она уже не была сама собой. Ей хотелось любить ее больше и более. Особенно мучительно томительным было желание, чтобы ее овладели. Как вдруг все прервалось. Повеяло ледяным холодом, и Роза проснулась. Она привыкла пробуждаться, оставаясь настороженной, как хищница, когда отдохнувшие мышцы напряженны и готовы к прыжку. Тем не менее, внешне ее дыхание оставалось спокойным и глубоким. Она почувствовала запах грубого смазанного салом мужского тела. Посмотрела сквозь ресницы, разглядев крадущийся силуэт, судя по клоку волос на голове и перу индейца. Он достал острый нож и завис над горлом Люциферо. Разведчица моментально вскочила и, перехватив кинжал, ударила его лбом в лицо. Индеец вскрикнул, забился как котенок. Роза аккуратно двинула ему кулаком в висок, и он затих.

— Ах ты падаль! Замри! — Разведчица принялась его обыскивать, но кроме пары кривых ножей ничего не нашла.

— Да его надо будет допросить. — Роза сделала массажик лица и привела индейца в чувство. Тот вытаращил глаза и смотрел с явным страхом.

— Как звать тебя! — Спросила Люциферо по-французски.

— Енхотон «Колючий еж». 0тветил тот.

— Кто тебя послал.

Тот ответил с гордостью.

— Индейцы не выдают тайн, можете лишить меня жизни, но ничего не добьетесь.

— Это мужественно, но глупо, ты готов умереть и ради чего?

— Ради чести! Мне не столько жизнь дорога, как достоинство. Индеец, погибший достойно попадет в места богатые дичью, а затем станет вождем племени и продолжит сражаться и в будущем царстве. Доблесть и подвиги не оставит без внимания Маниту.

— Я уважаю твою веру, но в данном случае это всего лишь иллюзии. Будешь говорить или испытаешь страшную боль?

— Не буду!

— Тогда получай!

Роза схватила индейца-киллера за яйца и сильно сдавила их. Енхотон завизжала и запрыгал, но получил сильный удар в плечо. С незадачливого убийцы стекал холодный пот. Он ревел.

— Ой, не надо! Отпусти дьявол!

— Вот как ты запел, а еще хвастался своим мужеством. Так кто тебя послал?

— Вирчусар — «хитрая гадюка».

— Ну об этом я и сама могла догадаться. Особенно глядя в его глаза. Так что мне делать с тобой.

— Убей, это избавит меня от мучений.

— Ты слишком много хочешь. Муки и пытки будут достойной наградой убийце. Так что не надейся.

— Но ведь вы так красивы, не может быть такая женщина настолько жестокой.

— Ты прав, я вовсе не жестокая, а справедливая. А высшая ценность нашей морали требует, чтобы ты заплатил сполна. Так что будешь мучиться.

— Я припомню это тебе.

— А каким образом, ведь с того света не возвращаются! — Роза ударила индейца по носу, было видно, как он сплющился и течет кровь. — Теперь Вирчусар не долго будет жить на свете, а тебя я свяжу по надежнее. Кроме того, не понятно где караул.

— Они спят и им подсыпали сонного зелья. — Произнес Енхотон.

— Не ты ли подсыпал, говори. — Роза вновь стала грубо выкручивать яйца. Позеленевший от боли Енхотон простонал:

— Нет не я! Клянусь!

— А кто?