На глазах у сорока миллионов
Шрифт:
– По рисунку трудно сказать, – сказал он. – Я имею в виду, тени, вон, посмотрите, видите, что я имею в виду? Он вполне может быть черномазым.
– Мистер Брейди, – сказал Клинг жестко, – я не люблю это слово.
– Какое слово? – спросил Брейди.
– “Черномазый”.
– Да ну, перестаньте, – сказал Бренди, – не заноситесь. У нас тут работает полдюжины черномазых, и все они прекрасные ребята, что, черт возьми, вы из себя корчите?
– Это слово оскорбляет меня, – сказал Клинг. – Не хочу его слышать.
Брейди резко возвратил рисунок.
– Никогда в жизни я этого парня не видел, – сказал он. – Если
– Он здесь не работает?
– Нет.
– У вас все работают на постоянной основе?
– Все.
– Нет тех, кто работает неполный день или же работал здесь всего несколько дней...
– Я знаю всех, кто работает здесь, – сказал Брейди. – Этот парень здесь не работает.
– Может, он занимается доставкой?
– Доставкой чего?
– Не знаю. Может...
– Сюда доставляют только животных.
– Я уверен, что сюда доставляют и другие вещи, мистер Брейди.
– Не доставляют, – сказал Брейди и встал из-за стола. – Мне надо работать.
– Садитесь, мистер Брейди, – сказал Клинг грубо.
Удивленный Брейди посмотрел на него, подняв брови и готовый по-настоящему обидеться.
– Я сказал – садитесь. Продолжим.
– Послушайте, мистер... – начал Брейди.
– Нет уж, вы послушайте, мистер, – сказал Клинг. – Я расследую бандитское нападение, и у меня есть все основания предполагать, что этот человек – он постучал по рисунку – был в этом районе в прошлую пятницу. Так что мне не нравится ваше дерьмовое отношение к этому делу, мистер Брейди, и если вам больше нравится отвечать на вопросы в участке, а не здесь, в вашем уютном кабинете, из которого хорошо видно, как убивают животных, то я не возражаю. Поэтому берите шляпу, и мы немного прокатимся. Идет?
– Зачем? – спросил Брейди.
Клинг не ответил. Он мрачно сидел напротив Брейди и холодно его рассматривал. Брейди не отвел взгляда.
– Сюда доставляют только животных, – снова сказал он.
– Тогда как сюда попадают бумажные стаканчики?
– А?
– Тот, что на охладителе, – сказал Клинг. – Не пытайтесь меня надуть, мистер Брейди, я чертовски наблюдательный человек.
– Ладно, ладно, – сказал Брейди.
– Ладно, так ладно! Кто вам все сюда доставляет?
– Многие. Но я знаю большинство из них, и этого, на рисунке, среди них не видел.
– А доставляют ли сюда что-нибудь, что вы, как правило, не видите?
– Что вы имеете в виду?
– В это здание попадает что-нибудь, что вы лично не проверяете?
– Я проверяю все, что сюда привозят и отсюда вывозят. Как иначе? Может, вы имеете в виду личные вещи?
– Личные вещи?
– Вещи, которые не имеют никакого отношения к бизнесу?
– Что у вас на уме, мистер Брейди?
– Ну, некоторые парни заказывают обед из столовой на той стороне пристани. Они договариваются с теми, кто там работает, и те приносят им обед сюда. Или же кофе. У меня здесь плитка в кабинете, поэтому я не посылаю за кофе, да и обед я приношу с собой из дома. Так что я обычно не выхожу посмотреть на тех, кто приносит еду.
– Благодарю вас, – сказал Клинг и встал со стула.
Брейди не мог удержаться от прощального укола.
– В любом случае, – сказал он, – большинство из этих посыльных черномазые.
Воздух на улице был свеж, от реки несло сыростью. Клинг нашел взглядом столовую на противоположной
Он вынул блокнот и прочитал: жир, древесные опилки, кровь, щетина животного, рыбья чешуя, шпаклевка, деревянная щепочка, металлические опилки, арахис и бензин. Единственное, чего он не мог объяснить, был арахис, но, возможно, объяснение найдется в столовой. На самом деле в столовой он надеялся обнаружить не только арахис. Он надеялся найти человека, который заходил на бойню и ступал по жиру, крови и опилкам, к которым позднее в загонах пристала щетинка. Он надеялся найти человека, который ходил по железнодорожным путям, пропитанным креозотом, и подцепил к клейкой массе на ботинке деревянную щепочку. Он надеялся найти человека, который стоял на краю пристани около рыбаков, чистивших рыбу, а затем прошел по бензиновому пятну около насосов, а потом заглянул к стекольщику, где обзавелся крупинкой шпаклевки, и к водопроводчику, у которого к его грязи на подошве добавились зернышки меди. Он надеялся найти человека, избившего Синди до потери сознания, и весьма вероятно, что этот человек работал разносчиком в столовой. Кто еще мог так легко входить в самые разные места? Клинг расстегнул плащ и потрогал рукоять револьвера. Подойдя быстрым шагом к столовой, он открыл дверь.
В нос ударили запахи жирной пищи. Клинг ничего не ел с завтрака, и эти ароматы, наложившиеся на мысленные картинки с бойни, вызвали у него приступ тошноты. Он сел у стойки и заказал чашку кофе, намереваясь понаблюдать за работниками, прежде чем показать кому-нибудь рисунок. За стойкой работали двое – белый и цветной. Ни один не имел ничего общего с рисунком. Через дверь, на кухне, он заметил еще одного белого, который перекладывал гамбургеры на поднос. Но этот тоже был не похож на подозреваемого. Двое мальчишек-негров в белой официантской униформе сидели около кассы, за которой лысый белый мужчина ковырял спичкой в зубах. Клинг решил, что здесь все работники столовой, разве что на кухне есть еще один повар. Допив кофе, он подошел к кассе, показал лысому свой жетон и сказал:
– Я бы хотел поговорить с управляющим.
– Я и управляющий, и хозяин, – сказал лысый. – Майрон Креппс, здравствуйте.
– Детектив Клинг. Мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели на этот рисунок и сказали мне, известен ли вам этот человек.
– Я счастлив хоть чем-то помочь вам, – заверил Креппс. – Он сделал что-нибудь?
– Да, – сказал Клинг.
– Могу я спросить: что именно он сделал?
– Это неважно, – сказал Клинг. Он вынул рисунок из конверта и протянул его Креппсу.
Креппс, наклонив голову, стал рассматривать его.
– Он работает здесь? – спросил Клинг.
– Нет, – сказал Креппс.
– Он когда-нибудь здесь работал?
– Нет, – сказал Креппс.
– Вы когда-нибудь видели его в столовой?
Креппс задумался.
– Это что-нибудь серьезное?
– Да, – сказал Клинг, а затем тут же спросил: – А в чем дело? – Он не мог объяснить, что подсказало ему, что здесь надо поднажать, разве что некоторая неуверенность в голосе Креппса, когда тот задавал свой вопрос.
– Очень серьезное? – спросил Креппс.