На Грани. Книга 2

Лински Литта

Столы и лотки валялись опрокинутые, часть из них стащили в центр и подожгли. По булыжникам, вымостившим улицу, катились поздние яблоки и головки лука, сталкиваясь с черепками от посуды, попадая в лужицы от разлитого молока и разбитых яиц. Между разломанными прилавками и людскими ногами бегали куры и даже одинокая коза, за которой с гиканьем носилось несколько оборванцев, желавших не столько изловить, сколько погонять несчастное животное ради развлечения.

Все это было бы даже забавно, если бы не люди. Точнее, людьми являлась лишь часть их них, остальные стали существами, для обозначения которых в человеческом языке не достанет подходящих ругательств. Итон уже даже не понимал, кто из бесчинствовавших одержим темными чарами, а кто, пользуясь случаем, просто решил дать выход своей злобе. Все они вели себя одинаково безумно — разрушали, дрались, хватали, мучили, убивали. Уцелевшие стражники из отряда Олтина бросались в

безнадежные схватки с самоуверенным отребьем, но последнего было слишком много. Численное превосходство и злость заменяли приличное оружие и умение. Казалось, никому из них не было дела ни до жизни товарищей, ни до собственной. Вот горящая торжеством гнусная рожа ублюдка, вогнавшего в грудь стражника кованую перекладину для забора, очевидно, служившую товаром кого-то из местных кузнецов. А еще одного совсем молодого паренька швырнули лицом в костер, полыхавший на середине улицы. Итон не мог дальше созерцать это безумие. Может, он и не имеет права рисковать собой, но и смотреть безучастно, как такое творят с его людьми, было выше сил коменданта. Как выяснилось, Торн тоже был не железный. Он направил коня в гущу безумствующей своры даже раньше Карста. Меч протектора взлетал направо и налево, но лицо при этом хранило сосредоточенное выражение. Обладая определенным преимуществом, Элвир в то же время понимал, что численный расклад явно не в его пользу. Сам же Итон первым делом пробился к костру, позволяя коню по дороге топтать сброд и пытаясь по возможности уберечь горожан. Наклонившись, он выхватил из пламени несчастного паренька и перебросил через седло, задыхаясь от тошнотворного запаха паленой плоти.

Карст чуть не выл от безысходности, когда за спиной послышался шум, сначала отдаленный, но с каждой секундой становящийся все ближе. Восхитительный звук топота множества копыт. Гвардия!

Глава 28

Лотэсса лежала на роскошной кровати в роскошной спальне. Ашейли оказался гостеприимным хозяином. Но главным достоинством пребывания в гостях у колдуна оказались вовсе не роскошь, комфорт, вкусные и, главное, съедобные кушанья, а возможность отдохнуть от вечной боли в горле и проклятого кашля. Маг решил сделать гостье подарок в виде временного облегчения от страданий. Тэсс одновременно и испытывала благодарность, и злилась, стоило ей подумать, что это блаженство могло бы не кончаться. Зная, что Ашейли не исцеляет ее лишь из жестокой прихоти, девушка, естественно, не испытывала к нему теплых чувств, однако оценить хоть несколько часов избавления от боли все же могла.

Она почти уже заснула, когда раздался стук в дверь. Вздохнув, Тэсса побрела открывать. Высунув голову в щель приоткрытой двери, она узрела его величество со свитком в руках и неожиданной улыбкой на лице.

— Что? — недовольно спросила девушка, давая понять, что ей помешали выспаться в последнюю ночь в человеческих условиях.

— Вам письмо от вашей фрейлины — дэньи Свелл, — теплая и чуть лукавая улыбка, не покидающая лицо короля, казалась такой непривычной.

Лотэсса вытянула из-за двери руку, чтобы забрать у него свиток, поблагодарила и пожелала доброй ночи. Едва только дверь захлопнулась, девушка бросилась на широченную кровать, вернее, на перины, расстеленные прямо на полу, и развернула свиток. Начав читать, Тэсс не могла прийти в себя от изумления. Альва выходит замуж! За Торна! С ума она сошла, что ли? Словно предчувствуя реакцию подруги, Альва в письме оправдывалась и старалась объяснить свое решение. Но Тэсса все равно не понимала. Она, конечно, замечала, что протектор неравнодушен к ее фрейлине, но сама-то Альва, казалось, совершенно не отвечает ему взаимностью. Нет, она вроде как испытывала к Торну нечто вроде дружеского расположения, но чтобы замуж… Немыслимо! Он же дайриец! И он казнил Йеланда и Нейри!

Да, и еще именно он привел к ней Альву, чтобы защитить, напомнила себе Тэсс. И именно он повез ее в ту ночь к Энлил, несмотря на все протесты. А еще сейчас он спасает ее город от людского безумия и темных чар. Впрочем, спасать Вельтану бы не пришлось, если бы не дайрийское нашествие. Именно захватчики вынудили Йеланда воспользоваться кольцом Изгоя. В общем, отношение девушки к верховному протектору было весьма противоречивым. Она признавала, что Торн умен, честен, предан своему делу до безумия и по-своему благороден… так же, как и его друг и сюзерен. Кроме того, Элвир Торн безумно хорош собой, по крайней мере, так считает большая часть столичных дам. В общем-то, неудивительно, что Альва, далекая от придворной жизни и не избалованная мужским вниманием, не устояла перед признанием такого человека. Вполне можно даже допустить, что они будут счастливы вместе. А ее любимая Альва из скромной дэньи Свелл превратится в эну Торн — принцессу и вторую даму королевства!

Размышления о Торне незаметно перешли на мысли

о короле. Тэсса поняла, что отчасти не может всерьез сердиться на Альву потому, что сама ведет себя немногим лучше по отношению к «своему» дайрийцу. Как бы ни хотела девушка ненавидеть короля, у нее не получалось. Временами воскрешаемая для порядка ненависть казалась надуманной и ненастоящей. Когда стена ненависти наконец рухнула, девушка осознала, что, привыкнув жить в тени и под защитой этой стены, теперь совершенно беззащитна перед тем человеком, которым на самом деле является Валтор Малтэйр. Если набраться храбрости и честности, следует признать, что, не будь король дайрийцем, захватившим ее страну и повинным в смерти ее брата, он был бы одним из лучших людей, что ей доводилось знать.

И, возможно, лучшим мужчиной. Ни Рейлор, ни Нейри не вызывали у нее подобных эмоций. Правда, чувства к ним не были отравлены ненавистью. Пусть девушка по-прежнему даже и мысли не допускала о том, чтобы влюбиться в Дайрийца, но уже не однажды ловила себя на ревности или досаде, вызванной его безразличием. День ото дня ей все досаднее было, что король не влюблен в нее, а все его подвиги и проявления заботы связаны лишь с природой хранителя и расчетом на идеальный политический союз.

Она вздохнула, решила, что если все-таки хочет заснуть, то лучше не думать о таких вещах, и завернулась в шелковое, непривычно тонкое и скользкое одеяло, твердо намереваясь насладиться последним отдыхом перед долгой пугающей дорогой. Выспаться ей удалось отменно, никто не тревожил ее покоя, пока девушка сама не открыла глаза. Завтрак ей подали в комнату, причем подала та самая рабыня, которую спас Валтор. Король сразу же отдал женщину Ашейли, заявив, что не представляет, что делать со своим невольным приобретением. Колдун согласился принять несчастную, заявив, что формально она свободна и может уйти из его дома, когда пожелает. Однако та совсем не желала и, напротив, похоже, была очень довольна тем, что попала в такой роскошный дом к такому прекрасному господину. Все это женщина рассказала Тэссе сама. Как выяснилось, любезность хозяина, дарующая доэйцам возможность понимать шургатскую речь и быть понятыми в ответ, распространялась на разговоры не только с самим Ашейли, но и с любым человеком, находящимся в пределах его дома. Это чрезвычайно облегчало общение с прислугой. Спасенную звали Кириат, ее прежний хозяин был жесток и служил темным духам, принося им в жертвы людей. Тэсса сразу пожалела, что король не убил это чудовище, а теперь досадовала еще больше. Попросить, что ли, Ашейли, чтобы прикончил бывшего господина Кириат с помощью магии?..

Сам хозяин дома был все так же загадочен и безмятежен, словно ему не предстояло отправлять их с Валтором на какую-то там Безумную тропу. Впрочем, маг уже достаточно ясно дал понять, сколь мало заботят его не то что судьбы других людей, но даже само существование мира. Дайриец, напротив, выглядел мрачным и напряженным, от вчерашней улыбки не осталось и тени. Тэсс-таки озвучила Ашейли свое пожелание относительно смерти мерзавца, приносящего в жертву своих рабов. Тот хмыкнул в ответ, а король удивленно воззрился на невесту.

— На самом деле в наших краях это вполне распространенная вещь, — по дороге из города колдун решил развлечь гостей беседой. — Дикой магией увлекаются многие, что странно, учитывая практически полную ее бесполезность. Бедняки приносят в жертву животных, те, кто побогаче, — рабов. Есть еще такие, кто, не имея лишних денег или рабов, просто ловит бродяг или одиноких путников и приносит их в дар темным духам. Именно поэтому по нашим дорогам не стоит путешествовать в одиночку, — Ашейли жутковато хохотнул.

Они покинули дом колдуна уже больше двух часов назад, довольно быстро миновали пределы города и теперь ехали по однообразным шургатским равнинам, тусклый пейзаж которых успел приесться Тэсс еще во время дороги до Ни'имэ. Не успела девушка пожаловаться на это обстоятельство, как в их путешествии наметилось хоть какое-то разнообразие. Ашейли неожиданно свернул с широкой дороги и направил коня в бескрайние просторы, до горизонта поросшие низкой бурой травой.

— Мы уже близко? — спросила Лотэсса, ощущая возрастающие нетерпение и страх.

— Относительно, — безмятежно отозвался маг. — Но на вашем месте, прекрасная западная дева, я бы не стал особенно торопиться. Тропа безумных ветров не то место, куда стоит спешить.

— Лучше уж поскорее ступить на нее, чем мучиться тревожным ожиданием, — возразила Тэсс. Впрочем, спорила девушка для порядка, на самом деле никакого желания поскорее оказаться в таком жутком месте она не испытывала.

Через некоторое время вдали показались какие-то развалины. Явно не города и даже не дворца, возможно, какого-то храма, и то не очень большого. Уцелели лишь остатки фундамента, несколько колон и единственная арка. Издали все эти элементы казались темно-коричневыми, вблизи же производили впечатление вылепленных из мокрого песка.