На Грани. Книга 2

Лински Литта

Он отдавал себе отчет в том, что такое количеством народу сильно затруднит и замедлит передвижение, но просто не мог оставить своих людей в столице, которой спустя некоторое время грозит погрузиться в пламя мятежа. Кроме того, благодаря предупреждению Торна времени у них должно быть с избытком, даже если двигаться медленно. И все-таки затягивать с отправлением недопустимо.

— Матушка, соберите слуг. Дайте им понять, что пытаться утащить с собой весь скарб — непозволительная роскошь. Я отправлюсь к мастеру Брилору, пусть займется охраной. Вы, Альва…

Но девушка не дала ему договорить.

— Я еду к протектору и коменданту! —

воскликнула она.

Поскольку слова у Альвы редко расходились с делом, она тут же рванулась в сторону выхода. Лану пришлось схватить девушку за плечи, развернуть к себе и, силой удерживая, заставить выслушать.

— Дэнья Альва, вы никуда не пойдете! Протектор и комендант сейчас явно не нуждаются в вас. Кроме того, отдавая распоряжение о нашем отъезде, Торн знал, что вы здесь. Значит, приказ распространяется и на вас. Но, даже будь это не так, я все равно не отпустил бы вас.

По старой привычке, которую тщетно пытался изжить, Лан обернулся и взглянул на мать. Та почти незаметно кивнула в знак одобрения, а затем обратилась к девушке.

— Дэнья Свелл, не вынуждайте моего сына проявлять грубость по отношению к вам. Как уважающий себя мужчина, он не позволит вам рисковать собой. Так же, как и протектор с комендантом. Уверена, оба озабочены вашей безопасностью, и последнее, чего они могут пожелать, — это видеть вас сейчас рядом с собой. Помочь вы им ничем не сможете, так имейте благоразумность хотя бы не мешать.

— Но вы не понимаете! — Альва сделала попытку освободиться, но Лан держал ее крепко. — Мне нужно попрощаться! — она беспомощно переводила взгляд с него на эну Алдору и обратно. — Вы не понимаете, — повторила она. — Я люблю его!

— Кого? — разом вырвалось у Лана с матерью.

— Эна Элвира. Протектора, — теперь девушка выглядела виноватой, очевидно, понимая, что признание в любви к ненавистному приспешнику дайрийского короля в семье Таскиллов не может вызвать одобрения. — Дэна Итона я тоже люблю, — поспешно добавила она.

— Но иначе, чем протектора, надо полагать? — матушка взирала на Альву строго и холодно.

— Иначе, — тихо ответила та. — За эна Торна я выхожу замуж. То есть должна выйти, когда все это закончится. Можете презирать меня, сколько хотите, — девушка с вызовом взглянула на хозяйку. — Но, умоляю, отпустите. Я должна с ним увидеться!

— Никто не станет вас презирать, дэнья Свелл, — голос матери звучал прохладно, но во взгляде не было прежнего осуждения. — Вы вольны распоряжаться своим сердцем как угодно. Но не своей жизнью! Если любите протектора, подчинитесь его приказу и уедете из города, избавив жениха от лишнего повода для беспокойства.

— Альва, — юноша не мог отойти от потрясения, но теперь хотя бы упрямство девушки стало понятно. — Обещаю, как только вы выедем за пределы Вельтаны, остановимся где-нибудь в пригороде, и я пошлю кого-нибудь из мужчин к протектору с вашим письмом. Уверен, если у него будет возможность, Торн приедет увидеться и попрощаться с вами. Если же нет, то хотя бы напишет ответ. Такой вариант вас устроит?

Она обреченно кивнула, и Лан наконец разжал руки, втайне гордясь, что смог придумать решение, устраивающее всех. Не запихивать же ее, в самом деле, силой в карету.

К чести всех обитателей Таскиллона, оставшиеся сборы прошли настолько быстро, насколько это вообще возможно, когда несколько десятков человек, растерянные и напуганные, отправляются в дальнюю дорогу, не зная, когда смогут вернуться. В конце концов

достаточно внушительная процессия тронулась путь. Женщины ехали в каретах и повозках, мужчины — по большей части верхом. Однако, выехав за ворота, Лан понял, что собираться стоило еще быстрее. На улицах царила суматоха, граничащая с паникой. Как за столь короткий срок известия о мятеже черни успели преодолеть путь от Ночной части до Дворцовой? Люди попроще метались, казалось, без всякого смысла, многие из них тащили на плечах тюки или корзины. Но Дворцовая часть на то и Дворцовая, что основная часть проживающих здесь простолюдинов — это прислуга, и отнюдь не они — наиболее значимая часть местного населения. Судя по запруженности довольно просторных улиц каретами и лошадьми, не только Таскиллы оказались в курсе происходящих событий. Подобное положение вещей сильно затрудняло и замедляло передвижение процессии, но Лан искренне радовался тому, что другие знатные фамилии также предупреждены об опасности. Хоть он и полагал, что до Дворцовой части восстание если и дойдет, то не скоро, но все-таки куда безопаснее аристократии покинуть город и отсидеться какое-то время в своих имениях, подобно тому, как это делают они.

На то, чтобы такими темпами миновать Дворцовую, а потом и Заречную часть, ушло несколько часов. День уже клонился к вечеру, когда Таскиллы оказались в густой толпе у Моста Крэйна в Западной части. Сразу за мостом располагались Западные ворота, ведущие из города. Вроде как до ворот рукой подать, но на самом деле скученность карет, коней и людей у моста была столь плотной, что, по предположению юноши, им предстояло здесь провести самое меньшее часа полтора. Пешим приходилось чуть проще, им удавалось просочиться между колесами и лошадиными ногами, в то же время постоянно рискуя быть раздавленными или растоптанными.

Вынужденное бездействие привело юношу в состояние нервозности и раздражения, которое он, впрочем, старался тщательно скрывать. Злости, паники и откровенной истерии вокруг и так предостаточно. Многие его знакомые аристократы высовывались из карет, вопили, требуя освободить им путь. Некоторые даже опускались до того, чтобы, свесившись с коней, хлестать кнутами простолюдинов, рвущихся к мосту. Все это выглядело мерзко. Лан от всей души хотел, чтобы мать и Альва как можно скорее оказались на той стороне моста, а лучше за воротами, но в то же время понимал, что не станет ради этого доходить до подобной низости, тем более абсолютно бессмысленной.

Прошло около часа, когда карета, возглавляющая процессию Таскиллов, въехала на мост. Над городом постепенно сгущались ранние сумерки поздней осени. Откуда-то сзади послышался нарастающий шум. Вскоре стал виден источник смятения — густая толпа отребья, что самое худшее, отребья вооруженного и явно пылающего жаждой уничтожать все, что встречается на пути. Горожане, словно жертвы, загоняемые сворой, бежали, спасаясь от вопящей торжествующей толпы. Бежали, естественно, в сторону моста Крэйна. Чем ближе подходили обезумевшие существа, уже и на людей-то не похожие, тем меньше походили на людей те, что столпились у моста, и те, что вливались в это плотное скопище, словно ручейки в озеро. Началась настоящая паника и давка. Кто-то пытался завладеть чужими лошадьми, рассчитывая оказаться подальше отсюда, иные, напротив, спешивались в надежде пешком быстрее преодолеть мост и выбраться за ворота. Кто-то рвался в чужие кареты, чтоб там отсидеться, зачастую выпихивая законных владельцев.