На Грани

Эндрюс Илона

Он проигнорировал ее.

Роза взглянула на дом и увидела в окне два маленьких лица. Отлично. Что же делать? Голубая кровь или нет, но он спас Джека. Он поклялся не причинять им вреда. Появление человека, который не пытался напасть на нее, шло против всех ее инстинктов.

Не мог же он, на самом деле, хотеть защитить их? Если так, то он, должно быть, просто… благородный. Она чуть не расхохоталась от такой мысли.

Усталость накрыла ее с головой, как мокрое одеяло. Это был ужасный день, и у нее не было сил спорить.

— Хорошо. Добро пожаловать на веранду.

Роза

вошла внутрь и с глухим стуком захлопнула дверь. Мальчики уставились на нее.

— Если он попытается войти, пристрелите его, — сказала она и направилась в душ.

ИНОГДА простые удовольствия помогают лучше всего, и ничто не сравнится с душем после работы. Потратив целый день на разбрызгивание чистящих средств и мытье офисных столов и стен, Роза теперь тщательно отскребла себя «Ирландской весной» и поддельной морской губкой. Ей потребовалось десять минут, чтобы утопить весь прошедший день в шампуне и мыле, а когда она вышла, надела чистую одежду и расчесала мокрые волосы, то почувствовала себя почти человеком.

Пока она стояла под душем, ее ярость от вторжения голубой крови медленно растаяла, превратившись в неприятное беспокойство. Голубая кровь спас Джека. Он остался с ними, потому что они были напуганы и даже приготовил им еду, а потом она обращалась с ним как с грязью. Она чувствовала себя неловко из-за этого. Это глупо, сказала себе Роза. Он пришел сюда, чтобы заставить ее выйти замуж. Все это может быть притворством. Она не должна была ему сочувствовать.

Существа, напавшие на Джека, пугали ее до глубины души. Розе очень хотелось поговорить с бабушкой, но поскольку вечер уже клонился к закату, прогулку придется отложить до утра. А бабушка Элеонора, хотя и пользовалась телефоном в крайнем случае, но отказывалась держать его у себя дома.

На кухне Джек положил ей блин на синюю металлическую тарелку.

— Вкусные, — сказал он ей. — Он сделал их особенными. Видишь, он намазал их сахаром.

О, ради всего святого!

— Расскажи мне все, с самого начала.

Через десять минут она собрала воедино всю эту историю. Голубая кровь разрубил этих тварей на куски с невероятной воинской доблестью, продемонстрированной Джорджи энергичным взмахом вилки, привел Джека внутрь, пообещал им, что ничего плохого не случится, пока они находятся под его опекой, а затем приступил к приготовлению блинов. Если он каким-то образом инсценировал все это, что все еще было возможно, то это было сделано мастерски. Теперь мальчики были убеждены, что он может двигать небо и землю. В их глазах в течение часа голубая кровь превратился из злодея «стреляй на месте» в славного героя непревзойденной мужественности.

— А он ел?

Мальчики отрицательно покачали головами.

Отлично. Теперь у нее был голодный «герой» на крыльце без еды и одеяла. И ее смутное беспокойство переросло в полномасштабное чувство вины. Совсем спятила, подумала она, доставая из холодильника колбасу и поджаривая ее. Ей следовало бы выстрелить ему в голову.

Роза разделила колбасу на четыре тарелки.

— Ешьте ваш ужин.

Она положила вилку и нож на одну из тарелок. Джорджи соскочил

со стула, налил чай со льдом в пластиковый стаканчик и протянул ей. Роза закатила глаза и отнесла еду и чай на веранду.

Он сидел на том же месте, где она его оставила, и смотрел на небо, окрашенное первыми лучами заката. Ветер трепал выбившиеся из его длинной светлой гривы волосы. Его огромный меч лежал рядом. Даже в состоянии покоя он излучал угрозу.

Брось в него тарелку и беги, сказала она себе.

Она поставила тарелку рядом с ним.

— Спасибо, — сказал он.

Он поблагодарил тебя, а теперь ты возвращаешься в дом.

Вместо этого она прислонилась к столбу крыльца.

— Ты действительно собираешься провести ночь на моем крыльце?

— Да.

— Я вполне могу позаботиться о нас сама. Скоро стемнеет. Ты должен вернуться туда, где остановился.

— Я уверен, что моя палатка будет очень скучать по мне, — сказал он.

— Палатка?

— Да.

— Ты спишь в палатке? Почему? У тебя что, совсем нет денег?

— Напротив. — Он сунул руку в карман куртки и достал маленький кожаный бумажник, скрепленный ремешком. Он ослабил ремешок, сунул внутрь руку и достал золотую монету. Лучи заката заблестели на металлической поверхности.

Целое состояние. Интересно, сколько же она стоит? Прокормила бы она их в течение двух недель? Трех?

— Так в чем же проблема?

На его лице застыло озадаченное выражение.

— Я пытался найти жилье, но, к сожалению, большинство твоих соседей страдают от критического недостатка доверия. Они видят, что я иду, запирают двери и закрывают окна, и никакие крики и размахивание бумажниками не могут убедить их прислушаться к голосу разума.

Роза представила себе, как он стоит на пороге дома Оглетри в своей огромной меховой накидке, с огромным мечом, торчащим из-за плеча, рычит во всю глотку, а потом расстраивается, что никто не выходит, и рассмеялась.

— Я уверен, что мое затруднительное положение кажется тебе забавным, — сухо сказал он. — Ты живешь в безумном месте, населенном сумасшедшими людьми, без малейшего намека на вежливость.

— А ты не пробовал постучаться к Макколам на юге? Они согласились бы за твои деньги.

Он вздернул нос, источая аристократическую надменность, словно учуял дешевый одеколон.

— Я не остановлюсь в лачуге.

— Ну, извините, Ваше Высочество. — Она засмеялась еще громче.

— Некоторые мужчины в моем положении сочли бы твое хихиканье оскорбительным.

— Я ничего не могу с собой поделать. Должно быть, это нервы. — Она затряслась от смеха. Страх, свернувшийся внутри нее маленьким холодным кусочком льда, растаял. Голубая кровь не был безобидным… отнюдь, но когда она смеялась над ним, было трудно его ужасаться.

— Ты могла бы позволить мне остаться здесь. Я бы тебе, конечно, заплатил. — Он бросил монету в бумажник. Она издала металлический звон, возвещая о том, что есть еще много таких же, как она.

— О, ты просто супер, — сказала она. — Ты хочешь, чтобы я позволила тебе остаться в нашем доме?