На границе двух миров
Шрифт:
Он тоже смотрит на меня с укоризной — потому что я не стал достойным протоссом.
Две жизни, которым не суждено быть прожитыми. Две судьбы, разбитые вдребезги, чтобы из их осколков собрать третью — мою, бестолковую, полную ошибок и непонимания мною мира, а миром — меня.
— Простите меня… — прошептал я, пытаясь сморгнуть мутную пелену перед глазами, нисколько не удивившись тому, что протоссы вдруг научились плакать.
— А не рановато извиняешься?
Это даже не было голосом в привычном понимании этого слова. Скорее — мощный гул штормового океана, вдруг научившегося разговаривать. Сотни голосов,
Мутная пелена перед глазами мгновенно спала — словно сон резко, без перехода сменился реальностью, в которой термин "слезы протосса" был нелепицей и оксюмороном.
Все вокруг заполнил непроглядный туман глубокого синего цвета, густого и вязкого, как смола — я почти чувствовал его холодные липкие прикосновения к коже.
— Что? — только и смог спросить я, отчаянно крутя головой и пытаясь понять — сплю я или уже проснулся?
Стоило только пожелать — и ладони окутало ровное синеватое свечение пси-энергии, чтобы через мгновение, загудев, как перегруженный трансформатор, вытянуться в плоские лезвия пси-клинков.
— Где ты?.. Выходи!
"Морду бить буду!.." — мелькнула заполошная мысль.
Единственное, что я знал совершенно точно — это то, что смертельно боюсь этого голоса. Все остальное — лишь сбивало с толку своей противоречивостью. Я чувствовал смертельную опасность — и знал, что мне ничего не угрожает. Мне казалось, что в непроглядном синем тумане различил неясный силуэт, но стоило мне повернуться, как он мгновенно таял, чтобы появиться за спиной. Дар же вообще будто сошел с ума, в одно мгновение утверждая, что со мной разговаривает туман, а в следующее — что вокруг никого нет и я разговариваю сам с собой.
— Тебе не стоит нас бояться, малыш… — вновь произнес голос, а я изо всех сил сжал зубы, чтобы не закричать от мгновенной вспышки ослепительной головной боли, тут же утихнувшей, стоило голосу закончить. — Мы не желаем тебе зла.
— Выходи! — упрямо повторил я.
— Как скажешь…
В следующее мгновение я удивленно опустил клинки — прямо передо мной, мгновенно соткавшись из тумана, появился Тассадар. Скрестив руки на груди, некто, до безобразия похожий на моего названного отца спокойно стоял напротив, не предпринимая попыток приблизиться. Каждая черточка его лица, рост, изгибы тела — все было точь-в-точь таким, как я помню — кроме глаз. Вместо мягкой спокойной синевы в глазницах… существа плескалось расплавленное золото.
— …Отец?
— Скорее "нет", чем "да". Но согласись, этот образ внушает тебе больше доверия, не так ли?..
Я вновь поднял пси-клинки в подсмотренную у настоящих Тамплиеров боевую стойку.
— Кто ты?
— Мы — #%&@&.
Я не смог разобрать последнее слово — мне было не до того. Новая вспышка боли, маленькой сверхновой разорвавшаяся в голове, швырнула меня на колени. Я закричал, срывая связки в попытке как-то отвлечься от ослепительной боли, но не услышал ничего. Не осознавая, что делаю, в бездумном животном порыве впился ногтями в чешую на висках, желая лишь одного — вырвать разрывающийся мозг и прекратить эту пытку.
Я не знаю, сколько это длилось — мгновение или всю жизнь. Просто в какой-то момент я осознал, что боли больше нет, попытался встать на ноги и рухнул обратно —
— Кажется, мы поторопились… — вновь сказал голос, заставив меня слабо сморщиться от вновь вернувшейся боли, слишком слабой по сравнению с тем, что я пережил минуту назад и необычайно сильной — по сравнению со всем, что я чувствовал за всю мою жизнь до этого, включая даже ощущения от терминальной стадии рака.
С трудом извернувшись на полу, я нашел взглядом расплывающийся силуэт "Тассадара" — чертов ублюдок впервые проявил эмоции — туман вокруг заполнило излучение слабого сожаления с примесью жалости.
— Ты наконец-то услышал нас… но по-прежнему не можешь понять.
— Да чтоб ты сдох, хрен с горы… — просипел я. На что-то более сложное просто не хватило сил, большая часть которых уходила на то, что удержать рассыпающееся на части сознание.
— Мы будем продолжать попытки. А сейчас…
Последнее, что я услышал перед тем, как синий туман обернулся угольной чернотой, в которую с облегчением нырнул обессилевший разум, было:
— …Просыпайся.
Глава 7.0. Тот, кто остановит бурю
Рывком сев на кровати, я некоторое время бездумно буравил взглядом украшенную золотистым орнаментом стену напротив, пытаясь унять легкую дрожь. Побаливала голова, противно ныли пси-рецепторы, а сознание упорно не желало "прогружаться", заставляя меня чувствовать себя компьютером, на котором зачем-то удалили операционную систему и забыли поставить новую.
"Зажрались…" — мелькнула в голове первая мысль, пока я отстраненно разглядывал окружающую меня обстановку — пятнадцать квадратных метров по-спартански обставленного пространства: пара кроватей, заставленный кристаллами на треногах стол, встроенный шкаф и два золотистых доспеха, замерших по обе стороны от двери.
На кораблях Конфедерации в такой каюте ютилось бы человек шесть, но у протоссов были свои представления о необходимом личном пространстве.
Понимание ситуации возвращалось ко мне рывками, рваными, почти несвязанными друг с другом кусочками. Вот — сражение за Бункер, энергетическая стена и мое абсолютное спокойствие, мгновенно сменившееся кровавым хаосом сражения, яростью и отчаянием, рухнувшим на меня со всех сторон. Вот — эффектное появление Золотой Армады, всего одной десантной группой размазавшей зергов по поверхности планеты. Вот — Салли, такая непривычная в боевой броне, окруженная сиянием пси-щитов, но такая родная, неподдельно радующаяся встрече, оглушительно счастливая от того, что я все-таки нашелся живым.
А в следующее мгновение — просторный ангар Врат в любимых Тамплиерами оттенках желтого, шумный и наполненный деловитой суетой. Сам момент телепортации я пропустил, а потому не сразу сообразил, что произошло. Покрутив головой, я понял, что в ангаре столпилась вся десантная группа в полном составе.
Армада высадилась на планету, перебила зергов, забрала меня и сразу же вернулась обратно. Почему?..
— Салли… — требовательно спросил я, печенкой чувствуя неприятности. — Что будет дальше?