На излёте
Шрифт:
– Грачев, – Казанцев подскочил к бойцу. На груди у того алели два пятна, быстро увеличиваясь в размерах от вытекающей обильно крови. – Черт, только сейчас этого не хватало, – выругался он и, рванув мабуту на груди солдата, достал перевязочный пакет и стал останавливать кровь.
– Только не помирай, братишка, подержись еще. Совсем немного осталось. Лежи, лежи, – придержал он парня, видя, что тот пытается приподняться и что-то произнести.
Сергей достал из его аптечки промедол и вколол раненому внутримышечно прямо через мабуту. Парень притих.
– Что-то духовская
– Чтобы это могло значить? – подумал он. – То, что ничего хорошего ждать не стоит – это понятно, но вот что конкретно задумали в настоящий момент духи?
Кравцов незаметно подкатился справа. – Как он? – кивнул на Грачева сержант. – Тяжелый, – не дождавшись ответа командира, ответил он сам себе, увидев пятна крови на спецухе солдата. – Товарищ командир, как думаете, что духи собираются делать?
– Не знаю, сам теряюсь в догадках, – задумчиво произнес Казанцев. – Может собираются что-то более серьезное подтянуть, чем ДШК. Хотя я не думаю, что они сюда смогут затащить артиллерийское орудие. – Ну-ка, займись Грачевым, он, кажется, опять приходит в сознание. Вколи ему, пожалуй, еще ампулу, а я пока гляну, что там деется, – и он достал бинокль.
С той стороны, откуда духи пришли, прямо по дороге несколько человек тащили, судя по всему, восьмидесяти двух миллиметровый миномет советского производства в разобранном виде.
– Да, это в корне меняет дело. До них больше километра. Автоматом не очень-то напугаешь, а более действенного в этой ситуации ничего, к сожалению, нет.
– Олег, – окликнул он сержанта, – а ну-ка, дай мне СВД-шку. Попробую хотя бы пощекотать им нервы.
Кравцов, взяв у Киреева винтовку, подал ее командиру. Тот, поменяв позицию и проверив крепление оптики, стал аккуратно прицеливаться.
– Так, теперь аккуратненько выберем цель. Да не дергайся ты так, целиться неудобно, – приговаривал он вслух, прилаживаясь к прицелу на краю камня, как бы сливаясь вместе с ним в единый монолит – он, винтовка и камень.
Грохнул выстрел. Один из моджахедов, тащивший в паре с другим духом станину от миномета, споткнулся и распластался на родной афганской земле. Второй выстрел был менее удачным и только спугнул горстку душманов, переносивших ствол и ящики с минами. Те попадали на землю, кто где стоял. Вслед за этим раздался такой треск и грохот, что можно было подумать, будто произошло землетрясение или извержение вулкана прямо на этой вот горе. Это, оказывается, духи открыли из всех своих стволов такой бешеный огонь по стрелку со снайперской винтовкой, то есть по нему, Казанцеву, что нельзя было высунуть голову из-за прикрывавшего его камня ни на секунду.
– Если так продлится еще несколько минут, то они все-таки смогут развернуть свой миномет, – мелькнуло в голове. – Прицельно стрелять они с такого расстояния и под таким углом возвышения навряд ли смогут, по крайней мере, пока ни
За этим грохотом никто не услышал, как подлетели вертушки. Они возникли в небе как-то внезапно для всех, две «восьмерки» и пара «двадцать четверок».
– Товарищ командир, наши, – крикнул Кравцов и махнул рукой в сторону подлетавших вертолетов.
– Вижу, – ответил Казанцев, передавая ему винтовку. – Постарайся не дать духам передвигаться и приготовить к бою эту дуру, – имея в виду миномет, сказал он сержанту, – а я попробую связаться с ведущим.
Духи тоже заметили вертолеты и перенесли огонь из всех видов оружия вверх. «Восьмерки» пошли ниже, в долину, где моджахеды не могли их достать, а боевые «двадцать четверки», бронированные снизу, на ходу сориентировавшись в обстановке, пошли на боевой разворот.
Связавшись с летчиками, Сергей начал наводить их на духов, и здесь настал не самый лучший момент в жизни этих людей, в силу обстоятельств ставших в своей родной стране партизанами. Из нападавших духи сами превратились в живые мишени, ища защиты у окружавших их гор.
– Сейчас и нам жарко станет, – крикнул Казанцев. – Слишком тесно здесь. Уже скоро темнеть начнет, так что давай, Кравцов, снимай бойцов с позиций и спускайся с ними вниз. А я с Хорунжим немного задержусь, подкорректирую летунов, а заодно и прикрою ваш отход. Нельзя сразу всем уходить. Могут достать, пока еще достаточно светло. Да с Грачевым поосторожнее. Все, двигайте, – махнул он рукой вслед уносящим на плащ-палатке своего раненого товарища бойцам.
Через полчаса стало смеркаться. Отработав по духам с подачи командира спецназовцев и оставив на поле боя горы трупов, пошла на базу пара «двадцать четверок», у которых запас по топливу был намного меньше, чем у «Ми-8».
Поняв, что пора и самим выдвигаться, Сергей, окликнув Хорунжего и окинув еще раз место уже бывшей дислокации группы, взглянул на поле боя, а точнее, на данный момент – побоища.
Стало почти темно, и духов видно уже почти не было. Только слышен был какой-то лязг, да отдельные выкрики вылезавших из своих щелей-укрытий душманов.
– Если половина из них и осталась, то это в лучшем случае, – подумал он. – Завтра, я думаю, летуны на всякий случай прилетят сюда еще.
– Все, Васек, – крикнул он Хорунжему, – давай к своим в темпе. Задерживаем вертушки.
К своей группе они присоединились в полной темноте, когда разведчики уже садились в вертолет. Вторая вертушка к этому времени тоже ушла на Кабул, так как заканчивалось горючее. А командир первой машины на свой страх и риск решил все-таки дождаться группу с ее командиром и уйти с ними. Были и среди летунов, впрочем, как и среди других военных, смелые, отчаянные парни, готовые в любую минуту с риском для собственной жизни, не говоря уже о карьере, прийти на помощь своим боевым товарищам, откуда бы они ни были – из авиации или пехоты, из ВДВ или как вот в этом случае – из спецназа.