На изломе Вечности

Дита

– Не думал, что скажу это когда-нибудь…- Наойзе покачал головой, – но… добро пожаловать, Торин Дубощит! И пусть никогда не поредеет твоя борода.

Торин подошел к свободному креслу и опустился в него, приветствовав все собрание вежливой речью. Он успел перехватить легкую улыбку волшебника и рассмотреть, что одним из участников Совета был Марко да Росси. Марко улыбнулся ему, приветственно махнув рукой.

– Если ты позволишь, Защитник, – стройная нежная девушка в струящейся белой одежде пошла к Торину и положила нежную ручку ему на плечо. На миг в глазах поплыло, но Торин с изумлением понял, что плечо больше не чешется и не ноет. И что слабость почти прошла. Он с изумлением взглянул на девушку.

Моя дочь

Ауриэль Верховная Целительница, – улыбнулся рослый белокурый эльф, занимавший кресло у резной колонны. –И она восхищена твоим поступком, Торин Дубощит. Впрочем, прими уважение от всех нас. Отныне к твоему имени будет прилагаться и титул Защитник, чтобы сохранить память о твоем подвиге.

Торин пожал плечами.

– Я благодарен вам за добрые слова, но не вижу здесь ничего особенного. Просто немного раньше добрался до молодняка. В любом случае, здесь есть многие, кто действительно сражался на пределе сил и возможностей. Взять хотя бы того парня, что рядом со мной дрался. Того, что возглавил отряд, когда я полез наверх.

Эльфы переглянулись.

– Что ж, это ещё больше делает тебе честь, Защитник, – мягко произнес отец Целительницы. –И лишний раз доказывает, как сильно ты отличаешься от Кровавого Меча, который не терпел кого-то выше себя. Вижу, Белопламенный не ошибся в своей оценке.

Торин закрыл глаза, откинувшись на спинку кресла. Кили, почтительно стоявший поодаль, напрягся.

– Наконец-то кто-нибудь объяснит мне, зачем я здесь?- медленно, тщательно разделяя слова, спросил Торин. –Гэндальф, и все вы… думаю, я заслуживаю хоть какого-то объяснения…зачем я здесь? Мое место легко могли бы занять мои… племянники Кровавого Меча. Фили и Кили…

– В этом мире все иначе, – Гэндальф чуть наклонился вперед и теперь серебристая свеча, горевшая в центре стола, полыхнула так сильно, что пламя почти достигло купола. –Никто не может занять место Короля кроме его родного сына. А сын Кровавого меча был похищен его матерью и увезен на Темный Континент, ибо там почти невозможно было отыскать следы женщины и ребенка.

Это было необходимо, так как Кровавый Меч убил бы дитя, как только появилась бы угроза со стороны ребенка его власти и могуществу. И теперь этот ребенок, Истинный Король Под Горой, единственный, кто способен своей кровью и изначальной силой остановить Тьму, сочащуюся из-под гор, и загнать её в те глубины, из которых она выползла.

Неужто не нашлось бы никого, кто мог бы отыскать ребенка и вернуть его?

хмыкнул Торин, недоверчиво глядя на волшебника. –Сдается мне, ты не договариваешь чего-то, Гэндальф.

– Я говорил это на первом Совете, и скажу сейчас, – маг вздохнул так горько, что пламя свечи на миг приняло багровый оттенок. –Ребенок находится на Темном Континенте, куда есть доступ только у пиратов Ахелона. Более того, есть кое-что ещё, чего я не сказал на первом Совете.

Он обвел притихших эльфов, людей, полукровок.

И о чем ты умолчал, Белопламенный?

тихо спросил глава Высших эльфов.

– Безумный Дудочник пробудился от векового сна, – тихо ответил Гэндальф, и от его слов повеяло таким ледяным ужасом, что даже Торин покрылся холодным потом, а Кили, презрев правила приличия, подошел и опустился на пол у ног дяди. Торин наклонился вперед, положив руку на его растрепанную голову.

Вот почему Тьма подняла голову…

прошептала Целительница. –Вот почему умирает все живое, вода гниет в озерах и реках, и Поганые Создания пожирают тела Детей Света…

– Лишь королевская длань способна держать Меч Снов, – тихо произнес Гэндальф. –Думаю, все вы помните об этом. И никто из вас не решился бы оставить свой народ, дабы отправиться в путь. Никто из вас… кроме Торина Дубощита, короля в своем мире, но все же короля, сына и внука Подгорных Владык. Лишь Меч Снов способен погрузить Дудочника в его проклятый сон. И лишь рука короля способна удержать это оружие.

Торин молчал

и молчали остальные. А небо покрылось россыпями звезд и ночь сгустилась над Кхелом. Наконец, Марко да Росси подал голос.

– Думаю, для начала неплохо было бы спросить Защитника, согласен ли он на эту работу, по мне, так грязную, грязнее некуда.

Торин улыбнулся пирату, чувствуя в своем сердце неожиданно теплоту к этому по сути чужому созданию. Симпатия, родившаяся в беседах в его спальне, за совместным поглощением еды и распитием вина, обрела прочные узы.

А разве у меня есть выбор?

заметил король, с улыбкой глядя на пирата. –С Гэндальфом я заключил договор перед тем, как он меня сюда перенес. И надеюсь, что договор этот будет исполнен, и что мой сын займет место, принадлежащее ему по праву. А теперь не помешало бы немного отдохнуть перед походом. Идем, Кили! Марко, если твое приглашение остается в силе, то я бы непрочь повеселиться и провести добрую ночь с добрыми красотками.

Пират нагнал его у выхода, хлопнув по плечу.

Я сам выберу для тебя самых лучших девчонок!

пообещал он, когда они вышли на ярко освещенные галереи и стали подниматься по трапу на корабль.

Торин усмехнулся. Впервые за долгое время он чувствовал себя до странного цельным…нужным.

====== 10. Предатель на корабле. «Впереди магический шторм!» ======

Три дня праздника на кораблях промчались как единый миг. Торин плохо помнил, что было в эти три дня. В памяти отложились тосты, вино, вкусное, словно столетний мед из подвалов Мории, девушки, сменявшие друг друга у него на коленях, Кили, исполняющий обязанности виночерпия, а потом вошедший во вкус настолько, что целовался в уголке со своей драгоценной эльфийской принцессой. Головная боль была первым, что ощутил король, очнувшись от тяжелого алкогольного сна-забытья. Шатаясь и держась за голову обеими руками, чтобы не отвалилась, Торин поплелся наверх, на палубу, спотыкаясь о лежащих вповалку эльфов и пиратов. У самой лестницы он увидел капитана Марко, сладко спавшего в обнимку с нагой эльфийкой, оседлавшей его бедра. Очевидно, оба были слишком под мухой, решив заняться древнейшим делом, и уснули, не доведя его до конца. Торин с трудом выполз на белый свет, жмурясь и кляня на чем свет стоит собственную несдержанность в вопросах винопития.

Кое-как дотащившись до бочки с водой, он недолго думая, сунул в неё голову, жадно глотая живительную влагу. Напившись, он уже с облегчением вздохнул. Стало куда легче, голова немного прочистилась, и Торин обратил внимание на ветер, бьющий в лицо. Шатаясь, он прошел по палубе, лавируя между телами спящих, поднялся на капитанский мостик и тут же едва не порушился с него.

Корабль летел! Мчался на всех парусах, на предельной скорости. А впереди, уже близко, чернели граненые уступы черных скал. Взревев от шока, не думая ни о чем кроме сиюминутной опасности, король рванул к рулевому колесу. Попытался повернуть, но колесо словно вросло в палубу. Торин зарычал, дергая его туда-сюда, ругаясь такими словами, что сам Ауле покраснел бы от стыда за своего сына. И только тут заметил, что колесо приковано к железной петле, вделанной в палубу. Ухватившись за цепь, машинально отмечая гномью работу, король взмолился Отцу всех Гномов и рванул цепь с такой силой, что петля вылетела вместе с куском палубы. Торин, рыча, крутанул колесо, выворачивая его до упора. И вовремя! Нос корабля уже почти коснулся черной скальной поверхности. Торин, ругаясь на чем свет стоит, выворачивал корабль из зоны столкновения. Спящие катались по палубе, отовсюду слышались стоны и болезненные вскрики. Кого-то вынесло за борт и теперь этот кто-то вопил не переставая, пытаясь забраться обратно на палубу. Царапнув боком по острой кромке, корабль ушел от прямого столкновения. Торин продолжал держать колесо, пока корабль не развернулся на девяносто градусов. Голова кружилась от потрясения. Кто-то тряхнул его и король яростно отмахнулся, мертвой хваткой цепляясь за рулевое колесо.