На изломе Вечности

Дита

– О, хорошего утра, Торин, – Марк появился, словно из ниоткуда, зевая и потягиваясь. На физиономии и теле следы бурной ночки. Губа прокушена, очевидно, в пылу страсти. Торин хмыкнул, вернув приветствие. При виде да Росси словно что-то отпустило внутри. Марко был слегка безумный, развратный, добродушный до легкомыслия и живущий одним днем, не циклящийся на прошлом, словом, полная противоположность жесткому, рациональному и памятливому гному, но Торин все больше чувствовал теплоту к этому парню.

– Там Туомас, – сказал он, сам не замечая, что улыбается в ответ на улыбку да Росси.

Пират

потянулся, вороша собственную курчавую шевелюру.

– Похоже, его с мальчонкой придется оставить здесь. Хотя такого рулевого я бы хотел в свою команду. Увы, почти все мои парни погибли в бою с уродами Башни, – грустно сказал он. – Из Кили получится отличный навигатор, парнишка запоминает все слету. Фили можно поставить кормчим. Эрик дает нам своих лучших матросов. Но все же без рулевого будет трудновато.

– Кхе’муз бу’кди, – пробормотал мальчик на руках у Торина, поворачиваясь с боку на бок и уткнувшись носом подмышку своего пестуна. Марко вытаращил глаза.

– Ничего себе, какое просвещенное дитя! Ты научил или кто из мальчишек?

Торин покраснел как вареный рак. И только потом до него дошло. И он вытаращился на Марко с неменьшим изумлением.

– Ты говоришь на нашем языке?

– Так, самую малость, – Марк пощекотал твердокаменную пяточку ребенка и тот дернулся, залепив коленкой в живот Торину.- Только чтобы понять, что этот маленький постреленок только что пожелал твоему «коню» отвиснуть навеки.

– А он говорить так…на язык другой, – пояснил Туомас. –Я не знать. Твой язык, Торин?

Король нехотя передал ему мирно сопящего маленького негодяя.

– Да, он говорит на кхуздул…вернее, ругается на нем, – Торин покачал головой. –Хорошо же беднягу воспитывали!

– Я не знать, – пожал плечами Туомас. –Он уже быть корабль уродливых. Гном-старик его носить. Давать мне… когда брать его Башня.

Он не сказал, как зовут малыша?

спросил Торин, шагая рядом с рулевым.

– Сказать, – кивнул Туомас. –Сказать его имя Тем’ра.

Тем’ра?

Торин вздрогнул, коснувшись кудрявой головенки мальчика, свисавшей с локтя верзилы. –На языке моего народа это значит «чужой». Обычно так у нас зовут найденышей либо детей из другого гномьего рода, усыновленных.

– Я думать… старик не хотеть зла для маленький, – Туомас покачал захныкавшего была малыша. –Думать…старый гном охранять Тем’ра.

Быстро вернувшийся из купальни Марк загнал едва успевших одеться гномов на «Лейлани». Туомас несмотря на отчаянные просьбы, был оставлен в городе присматривать за мальчиком. Зато на борт «Лейлани» поднялась Ран. Торин смотрел вниз, на огни Амено, когда маленькая ручка коснулась его плеча.

Ран…

он улыбнулся, с трудом заставив сердце биться ровно. –Я рад, что ты тоже летишь.

Да…как и Лалти. Она отказалась оставить Кили. Да и мне нечего делать в городе. Это дитя, сын моей сестры

всё, что у меня осталось, – Ран угрюмо смотрела в подернутые предрассветной дымкой дали. Торин заметил, что она дрожит, стащил с себя плащ и набросил на плечи девушки. Ран горько улыбнулась.

–

Ты другой… жаль, что не ты был первым мужчиной Вриндавани, с тобой она была бы счастлива.

Как ты сказала?

по телу Торина потекли капельки холодного пота. –Как ты назвала её?

– Вриндавани…так звали мою сестру. Её полное имя.

Вринда…

Торин отвернулся, стараясь скрыть, какое впечатление произвело на него имя чужой наложницы, женщины его двойника. Даже мысль о том, что выродок-близнец мог прикоснуться к Вринде сводила с ума.

– Мою жену звали Вринда, – тихо произнес он, чувствуя чужую скорбь и боль. –Я жестоко оскорбил её… и получил по заслугам. Слово не птица, вылетит- не поймаешь.

Значит, и в твоем мире тоже…

прошептала Ран. –Ты взял её силой?

Торин покачал головой.

– Я любил её, а она меня. Но проклятие, сорвавшееся с её уст отняло надежду на будущее не только у меня, но и у моих кровных. Я не виню её… мне следовало держать язык за зубами.

Эй, кончайте трепаться! Помогите лучше!

окликнул их Марко, разрывая тягостную тишину, повисшую между двоими.

Они преодолели уже достаточное пространство, когда Торин, устроившийся на корме и додремывавший, пробудился от хлопанья могучих крыльев. Первой мыслью были орлы, но когда гном открыл глаза, орлами и не пахло. А практически уже над кораблем парил на огромных белых крыльях какой-то незнакомый парень, напрягая мышцы, державший в охапке Туомаса с малышом. Торин вытаращился на это диво, пораженный настолько, что даже не сразу сообразил, что крылатый парень заходит на посадку. С мостика донеслась забористая ругань Марко, клявшего идиотов на чем свет стоит.

– Тем спать, – сказал Туомас, устраиваясь под навесом из парусины, где досыпала часть команды. Крылатый парень щекотнул малыша, и, улыбаясь, шагнул навстречу Торину.

– Так ты и есть тот самый гном, о котором трепался Аурендир?

Я убью старого хрыча, а заодно и тебя, крылатый жулик!

грозно прорычал Марко. Сложив крылья за спиной, «крылатый жулик» дружелюбно подмигнул обалдевшему Торину, и развернулся к пиратскому капитану.

Мог бы быть и погостеприимнее, Марко!

укоризненно сказал он. –Или уже забыл, как я вынес твою толстую и между прочим ужасно тяжелую задницу из самого черного ущелья Кхолги, где ею собирались потешиться горные сучки?

Поверь, ещё вопрос, кто кем потешился бы! Но вот понять, какого хрена ты приволок сюда этих двоих… твою мать, Милашка, по твоей милости мой корабль тихо превращается в бордель!

Марко с самым зловещим видом шагнул к крылатому нахалу. Торин уже приготовился к хорошему мордобою, когда эти двое вдруг кинулись обниматься.

– У них всегда так, – пояснил Ариен, зевая и почесываясь. –Милашка обожает сваливаться как снег на голову. Но несмотря ни на что он- лучший из крылатых, кого я знаю. И раз сто вытаскивал Марко из различных передряг. Как, впрочем, и Марко вытаскивал его.