На изломе Вечности
Шрифт:
Ахелон по праву считался прекраснейшим городом этого странного мира. Целиком сотканный из драгоценных камней и кристаллов, возносящий аметистовые и топазовые башни в заоблачные дали, он казался незыблемым оплотом света и красоты. Мостовые здесь были из бирюзы и родонита, а стены домов из сердолика, малахита и жада. Очарование этого места усиливалось и нежными звуками, словно едва
Очарованные и восхищенные, и даже немного подавленные красотой этого волшебного места, его спутники последовали за ним в лабиринт улочек и улиц, широких проспектов, мощеных розовым и огненным мрамором. Хрустальные и аметистовые столбики находились по обе стороны улицы, на них висели матовые полые шарики, внутри которых помещались вечные свечки. Но Ахелон не был только городом камней. Зелень и прекрасные разноцветные цветы увивали его улицы и террасы, почти на каждой веранде находились подвесные клумбы. Проходя через площадь, путники увидели по другую сторону тенистый парк, в котором прогуливались мамаши с детьми и влюбленные парочки. Отовсюду доносились звенящие голоса и смех.
– Ахелон сам выбирает, кого принять к себе, – с улыбкой произнес Марко, – но думаю, с тобой проблем не будет.
Проблему с Кили оказалось решить проще, чем думал кто-то из отряда. Гэндальф, дожидавшийся их в Ахелоне, просто разрешил мальчишку от его гейса, взамен дав новый- безоговорочную верность Торину Защитнику. Бедный Кили разрыдался как ребенок, но теперь уже от облегчения и радости. Фили увел брата в комнату, чтобы тот немного пришел в себя. Гэндальф изъявил желание немного отдохнуть и так же удалился к себе. Остальные члены экипажа расползлись кто куда, любуясь красотами города и лелея надежду когда-нибудь вернуться сюда навсегда. Торин немного побродил по городу, но на сердце у него было тяжело и он вскоре вернулся в странноприимный дворец, где всем путникам были выделены покои и молодые красивые прислужники. Их набирали из юношей и девушек, желавших плотских увеселений и перешедших ради этого в варну «дарящих радость». Торину тоже предложили девушку и юношу, но он отверг обоих. Он не надеялся, что Ран составит ему компанию, но к его вящей радости и счастью девушка предложила ему это сама.
– Если желаешь, конечно, – тихо прибавила она, опустив голову. Закрыв дверь, Торин подхватил её на руки и отнес на богатое ложе.
Ран не сразу раскрылась, первые моменты было заметно, что она смущена и напряжена, но обрадованный Торин был так нежен и ласков, что вскоре девушка позволила себе расслабиться и её стоны и вздохи наполнили спаленку. Торину казалось, что он спит и видит сладкий сон. Он не отдавал себе отчета, как сильно желал Ран, как сильно тянуло его к этой прекрасной девушке, так похожей на Вринду. Он ощущал угрызения совести, но они превращались в сильнейшую жажду. И он снова и снова сжимал в объятиях стонущую, извивающуюся атласной змейкой Ран. Её ноготки вонзались в его лопатки, рассекая до крови, а стройные ножки оплетали его бедра.
Прошло немало времени прежде, чем улеглись их любовные восторги и утихли нежные речи. Торин долго лежал, вслушиваясь в тихое посапывание Ран, пока сон не сморил его…
…Он видел странные сны. Мир существовал и не существовал одновременно. И Флейтист, сидящий под черным мертвым деревом, играл свою безумную Песнь. И
Он молча прижал к себе Ран, зарывшись лицом в её пышные волосы.
– Пойдем, думаю, это все серьезно, – девушка поднялась. Подобрав какой-то попавший под руку лоскут и обернув им чресла. Торина все ещё била дрожь, он не сразу попал ногами в штанины и кстати пришлась помощь Ран, чтобы завязать шнуры.
– Аурендир знает…пойдем…он скажет, что так встревожило тебя и был ли то простой кошмар.
Торин вцепился в её руку так, словно это было единственное, что могло помочь ему сохранить рассудок. Они шли по освещенным золотыми кристаллами коридорам, пока не уперлись в дверь.
Гэндальф был несколько не в той ситуации, когда вторжение со стороны приветствуется с радостью. Но гнать ночных гостей не стал. Набросив покрывало на хихикающего в кулачок белокурого красавчика, высокий синеглазый майяр набросил на себя тряпье Аурендира, заодно с обличием старика. Ошеломленный Торин тряхнул головой, стараясь отогнать видение гибкого белоснежного тела.
– Не думал же ты, что я на самом деле выгляжу как…так как выгляжу, – Гэндальф положил руки на плечо ему и Ран и повел прочь из спальни. –Идемте, расскажете что случилось, хотя я подозреваю, что ты, достойнейший король, всего лишь увидел предстоящее путешествие и его скажем так, конечную цель.
Устроившись на чудесной террасе, увитой белоснежными и сиреневыми цветами, они попросили Ран принести чего-нибудь выпить. Пока девушка ходила за питьем, Торин торопливо рассказал Аурендиру, что видел во сне, не забыв присовокупить ко всему сказанному собственное ощущение дикого ужаса и безумия.
– Что ж, похоже, нам надо торопиться, – Гэндальф вздохнул, проводя рукой по длинным волосам. –Сначала Меч Снов добыть в Серебряных Пещерах, что на окраине Черного Континента, а потом…
Ран неслышно возникла за спиной короля, опустив на столик поднос с напитками и сладостями. Торин щедро плеснул в аметистовый бокал фруктового сока пополам с перегнанным трижды вином и осушил до дна.
– Игры Владык…при чем же тут смертные?
Вопрос прозвучал риторически, оставшись без ответа.
Утром Марко, свежий как огурчик, уже ждал их. И «Лейлани», за ночь прошедшая техосмотр и заправленная по самую палубу, окруженная тройным кольцом мощнейших защитных заклятий, уже готовилась подняться в воздух. Туомас с неразлучным Тем’ра играли в «пять пальцев» на мостике.