На изломе Вечности
Шрифт:
– В добрый путь, – пробормотал Торин, поднимаясь по сходням.
====== 18. Черный Континент. Дыхание Зла. Дерево. Ран и Тем’ра. Песнь Туомаса. ======
Двухдневный путь к Черному Континенту они преодолели практически без эксцессов. Если не считать того, что Кили по-прежнему просыпался от кошмаров, которые были связаны с его прежним повелителем. Торин настоял, чтобы оба парня спали в его каюте, хотя это шло вразрез не только с желанием Кили, который предпочел бы общество Лалти, но и с его собственным желанием. Однако, желания уже не имели значения. Торин чувствовал, как все больше безумие охватывает его по мере приближения к проклятой земле. Он и Фили старались не оставлять Кили в
– Ты тоже чуешь это, – хмыкнул Марко, когда Торин поведал ему о своих видениях и о кошмарах племянника. –Я не удивлен мальчишке, в нем течет эльфийская кровь, но ты- это что-то новенькое. Ты ведь чистокровный гном?
– Я постоянно вижу эту клятую башню, – угрюмо ответствовал король. –И иду к ней. А навстречу мне выходит…другой…я не рассказывал Кили, да и никому этого сна. Но тот, что выходит навстречу- я сам… или Кровавый Меч. И он бросает к моим ногам что-то…я наклоняюсь и…
– Капитан, земля!
Торин вздрогнул и помотал головой. Марко сжал его плечо, заглянув в глаза.
– Безумие будет атаковать. Это его земля. Просто держись…и не верь ничему, что видишь.
С этими словами да Росси помчался к мостику.
Черный Континент сколько хватало взора, был покрыт тонущими в сиреневатой дымке джунглями. Вдали, среди оранжево-алых крон гигантских деревьев, островками выделявшихся в море зелени и синевы, вспарывал облака острый шпиль рукотворной башни.
– Это Пустая Башня. Я там не был и хвала Эру. Говорят, это место, где Зло обитает изначально.
– У меня странное ощущение, что это место знакомо, – угрюмо произнес король. –Словно я был там… или не я… это грязное место, Марко.
– К счастью, наш путь лежит не к ней, а к Серебряным Пещерам, – Марко провел вспотевшей ладонью по кудрявым волосам. –Торин, тут проблема. Я не знаю, как мы сможем подобраться к Поющим Скалам. Там повсюду леса, из которых виден только небольшой серебристый пик. Вооон он, взгляни туда. В любом случае мы не сможем даже спуститься с корабля, потому что Поющие скалы способны зачаровать любое живое существо, коснувшееся их, заставить забыть обо всем на свете.
– Боюсь, нам придется оставить корабль в укромном месте на побережье, как и говорил Гэндальф, – задумчиво произнес Торин. –Это необходимо. Никакой корабль не продерется сквозь заросли.
– Я тоже так думаю, -Марко кисло усмехнулся. –Кто бы знал, как я ненавижу эти джунгли! И ходить пешком… брррр…
Убежище для корабля нашли довольно близко к кромке джунглей. Это была естественная расщелина, располагавшаяся таким образом, что увидеть её сверху было невозможно. Отыскал её Фили, решивший пройтись по песчаной пустоши, поросшей редкими черными кустиками. Туомас филигранно втиснул «Лейлани» в расщелину, ухитрившись даже не поцарапать борта. Как ни просил он взять его с собой, Марко был непреклонен. Его лучший рулевой должен остаться на корабле вместе с большей частью команды и женщинами. К тому же у Тем’ра неожиданно начался жар и мальчонка метался в лихорадке. О том, чтобы взять его с собой не могло быть и речи. Торин хотел было идти в одиночку, но Марко настоял на трех сопровождающих. Кили и Ариен одновременно изъявили желание сопровождать своего господина, третьим был Марко. Фили, несмотря на его желание, пришлось остаться, он все ещё с трудом ковылял на только успевших поджить ногах. Утро брало свои права, солнце, какое-то сероватое, с рваными дрожащими граями, сильно потускневшее, взошло над кромкой океана, когда четверо путников нырнули в гулкую, душную морось джунглей. Здесь было так жарко и влажно,
Ариен сосредоточенно всматривался в переплетения стволов и гибких щупалец лиан, словно стараясь что-то разглядеть.
– Мне кажется, или вон там я видел чье-то лицо? Марко,…
– У Торина спроси, – буркнул капитан, нанося точные удары по дрожащим ветвям и тонким стволам. –У него зрение получше моего будет.
Приостановившись, Торин принялся вглядываться в сине-зеленые заросли.
– Вроде бы и нет ничего, – покачал он головой. –Но мне тут не нравится. Даже в Лихолесье было спокойнее.
На его вопль повернулись все. Да так и застыли, не в силах отвести взгляд от стоящего чуть в стороне от прорубленной тропы дерева. Все бы ничего, дерево, как дерево, но каждая ветвь его была увенчана тем, что поначалу показалось всем членам группы отрубленной головой. Однако, все оказалось куда омерзительнее. Головы попросту росли из ветвей, жили какой-то странной мертвой жизнью. Взоры красных глаз уперлись в четверых путников.
А на корабле тем временем бушевало крошечное торнадо. Яростные вопли маленького Тем’ра разносились далеко за пределы корабля. Малыш метался, не даваясь в руки даже Туомасу, пока его не перехватила Ран. Прижала к себе худое дрожащее тельце, нежно шепча, укачивая гноменыша. Мальчишка заскулил, словно побитый щенок, слабо молотя кулачками по её плечам.
Сама не своя, Ран спустила с плеча бретельку кожаного лифа, выпростав грудь, сунула сосок в губы мальчонке. Тем’ра снова заскулил, всхлипнул и…присосался к её груди так, словно то была материнская, полная млека и меда. Туомас потрясенно смотрел на девушку, осторожно присел рядом, глядя на успокоившегося малыша.
Ран взглянула на него совершенно больными, полными слез глазами. Туомас смотрел, как крошка-гноменыш сосет грудь, отстукивая пальцами ритм. Потом стал напевать. Это были странные слова странной песни. Они словно рождались в груди музыканта, в самой глубине его сердца.
– Далеко, в ином мире, под небом иным
Ты дала себе слово, что не будешь любить
Ты дала себе слово, что проводишь в поход
И будешь жить, позабыв о разлуке с ним.
Ты дала себе слово, глядя во тьму,
В тусклый свет серебром горящей луны
И во тьме было слез не видно твоих,
По нему, по нему, по нему…
Помни, дитя, твой отец- король!
Помни об этом, смеясь и плача
Помни, мой сын, что наследник ты
И никогда не будет иначе…