На изломе Вечности
Шрифт:
– Вашу мать…
– Я это, я, – ворчливо произнес да Росси, – где это мы? И какого кляпа тут воняет орочьим духом?
– Да, тут Ариен пригрел малыша, – Фили подвинулся, давая компактно
– Урук-хай что ли?- удивился да Росси. –Ни фига себе!
Шан сонно заворочался, сворачиваясь клубочком. Ариен грозно засопел, глядя на товарищей в тусклом свете кристалла.
– Обижать не дам, так и знайте! Он и так натерпелся!
– Никто его не обидит, – мирно сказал Кили. –Если бы этот паренек поднял тревогу, не вышло бы у нас бежать. Так что пусть будет… чего уж там.
– Его Ариен приручил, -тихонько поведал Кили. –Ариен, слушай, ты говорил, что этот малыш навроде тебя. Но я так и не понял, о чем ты. Ты ведь Эльф, принц крови…
Шан жалко захныкал во сне и Ариен покачал его, убаюкивая. Все молчали, пораженные его рассказом.
Кили, наклонившись, сжал его плечо.
– Ты все верно сделал, брат, – мягко произнес юный гном. – Ты спас не только Лалти. Ты вызвал цепь событий. Приход сюда Торина Защитника. Наш поход. Тьма просчиталась… она думала погубить твою душу, но вместо того вознесла её.
Ариен опустил голову, стараясь скрыть слезы.
Туомас едва успел загнать всех на нижние палубы и привязаться к кнехтам двумя веревками, когда корабль развернуло и принялось вращать вокруг своей оси. Туо вцепился в рулевое колесо, стараясь просто держать корабль в более-менее устойчивом положении. Ему было страшно, безумно страшно, но перед глазами вставали лица тех, кто сейчас зависел от него, Ран с её так странно обретенным сыном, матросов, девушек-колхас, Мерит… внутри все оборвалось при мысли о её огромных доверчивых глазах. Туомас сам того не ожидая, очень сблизился с юной принцессой амазонок. Она была воином, возможно, лучшим из всех них, но вместе с тем удивительно нежной и трепетной возлюбленной. Туомас не думал, что существуют такие невероятные женщины. Да, он был безумно влюблен в Ран, но любил её как недосягаемое божество, как что-то настолько далекое и недосягаемое, как звезда в небе, а тем временем в пути все больше сближался с Эмерит-Амун. Корабль уносило в черную
Он вел корабль, а губы сами выпевали новую песнь, песнь этого мира, не придуманную им, а лишь позволенную быть спетой.
В Черных Землях Черное Солнце
Опаляет сердца и души,
Лишь тот, кто чист и светел,
Может эти чары разрушить.
Лишь тот, кто чист и светел,
Сумеет злые чары нарушить…
Корабль заскрипел, словно застонал, снова подхваченный чудовищным ветром. Туомас вцепился в колесо, удерживая его в том положении, в котором оно было. Губы сами выпевали странные строчки.
Далеко-далеко, где Черное Солнце
Изливает безумие на Черную Землю,
Ты найдешь свой путь, ты познать сумеешь,
Чистоту души, непорочность сердца.
Только в Землях Тьмы ты познать сумеешь,
То, что издревле живет в твоем сердце.
Туомас напрягал все силы, пытаясь поставить корабль, начавший заваливаться набок, ровно. С него лил пот, смешиваясь с дождем, волосы слиплись на лбу, облепили лицо, мешая видеть. Корабль медленно, но верно становился прямо вопреки чудовищным ударам стихии. Молния, черная и разлапистая, ударила в грот-мачту, расщепив её, но хлеставший вокруг ливень погасил пламя. Туомас видел впереди просвет и направил корабль туда.
====== 24. Тандем воров. Черная земля. ======
Промокшие, продрогшие до костей путешественники кое-как выползли из убежища, наполовину затопленного водой. Марко пока держался за Фили и Кили, не в состоянии обходиться своими силами, однако, командный тон к нему вернулся.
– Судя по тому, что мы видели в основной пещере, есть пробоина в потолке, через которую проникал дневной свет. Через неё вполне можно спуститься вниз и…
Торин не обиделся на кабана, но на всякий случай стукнул крылатого по затылку. Милашка ответил, и спустя пару секунд эти двое уже катались по мокрому ковру из палой листвы и мха.
– Похоже, буря утихает, – сказал он, заняв место Торина и смыв грязь с крыльев. Как следует тряхнул ими, обдав народ ворохом ароматных брызг (от крылатого независимо от положения и физического состояния всегда пахло цветами и молоком), и раскинул.