На изнанке чудес
Шрифт:
Теора тем временем не придумала ничего лучше, кроме как в очередной раз потерять сознание. Правда, теперь до нее никому не было дела.
Пересвет надеялся на большее. Он ожидал встретить хотя бы одного зубастого кровопийцу. Или оборотня. Или, на худой конец, сбрендившую старую каргу в избушке на курьих ножках. Но нет. Как и было обещано, третья дорожка привела его туда, откуда он пришел. И без всяких сюрпризов.
Ну, реют себе по обочинам метелки безымянных трав. Ну, несутся по небу безымянные созвездия.
Взойдя на смутно знакомое крыльцо, он заглянул в проем, где раньше стояла дверь, и застал жуткий разгром. В черном-черном доме не на шутку разгулялись сквозняки. Ища, чем бы поживиться на пепелище, в разбитые окна залетали черные-черные вороны. Каркали они хрипло и так заунывно, что казалось, будто где-то поблизости бродит костлявая смерть с косой на изготовку.
От любимого лоскутного одеяла в горошек Пересвет нашел лишь обрывок. За печкой, на которую было больно смотреть, робко потрескивал сверчок. Как будто извинялся за ущерб.
А потом из черного-черного угла выпрыгнул кот. Разумеется, тоже черный-пречерный. Он собирался сцапать ворону, но его постигла неудача.
— И ты здесь! — облегченно воскликнул Пересвет. Он обрадовался коту, как старому другу, хотя тот не раз делал попытки отправить его в иномирье.
Мысль о том, что он побывал внутри этого самого кота, несколько его отрезвила.
— Как тебе удаётся всякие такие штуки проворачивать, а? — спросил он, стараясь не смотреть Обормоту в глаза. — Впрочем, забудь. Ты же волшебный кот. Граф Ушастик, кажется?
В ответ недовольно зашипели.
«Делом зззанимайссся-мяу», — промяукал кот.
— Точно! Книга! — спохватился Пересвет. — Закончить надо. А как?
Вопрос растворился в пустоте выгоревшего дома. Замолкли вороны, притих сверчок. Вот всегда так: стоит заикнуться о проблемах на творческом поприще, и все от тебя отворачиваются.
Он почесал карандашом за ухом, пристроился на обломке скамьи и пролистал рукопись от начала до конца, вчитываясь в отдельные абзацы. Грандиоз — убийца арний, Грандиоз — обманщик и плут. Грандиоз — король-самозванец и много кто еще. Завел Пилигрим волынку — не остановить. Прямо тошно.
Может, действительно, написать опровержение? Глядишь, и народные волнения улягутся, город нормальной жизнью заживет? Ведь из-за кого весь сыр-бор? Из-за Пересвета, вестимо. Он кашу заварил — ему и расхлёбывать.
— Эх, была не была! — вздохнул он. Расположил рукопись поудобнее на обуглившемся столе и аккуратным почерком вывел:
«Звездный Пилигрим глубоко извиняется за свою постыдную выходку. Всё, что было написано прежде, чистой воды вымысел и клевета. На самом деле Грандиоз добрейшей души человек и ко всему перечисленному непричастен».
Обслюнявив кончик карандаша, Пересвет придирчиво перечитал отрывок и вынес вердикт в духе своей бывшей начальницы:
«Слишком официально. Переписать!»
Переписывал он еще раза три, не меньше, время от времени затачивая карандаш ножом. А после подсунул рукопись Обормоту. Специально на последней
— Ну как, котяра? Думаешь, сгодится? Это тебе не «тяп-ляп».
Кот лениво приоткрыл глаза и столь же лениво поднялся на лапы. Вишь, какое пузо отрастил! До земли провисает.
— Не книга правды, а бурда какая-то, — проворчал Пересвет. Как будто мысли Обормота прочел.
И тут, откуда ни возьмись, примчался сильный ветер. Страницы под его порывами зашелестели, начали переворачиваться одна за другой. Ветер так и не нашел в книге того, что искал. Поэтому от расстройства громко ее захлопнул.
Переплет мягкий, потрепанный, кое-где подпаленный на краях. Не очень-то подходящая замена подстилке.
Обормот считал иначе. Как только книга захлопнулась, он водрузил сверху свою мохнатую тушку и махнул хвостом.
— Эй! Ты что, котяра, творишь?! — взвился со скамейки Пересвет. Но было поздно.
Книга под Обормотом стала быстро таять, пока окончательно не растворилась в воздухе.
— Труд всей жизни! — простонал Пересвет и схватился за голову.
А следовало бы радоваться.
61. Час от часу…
Силища в Марте бурлила нечеловеческая. С такой силищей не то, что баржи — ледоколы можно тягать, не надорвешься.
Грандиозу по габаритам до ледокола было далеко. Когда Марта подняла массивный дубовый стол, рассчитанный на три дюжины персон, а потом швырнула этот стол в стену, к которой жался Великий, вся жизнь пронеслась у него перед глазами.
Вот он клянчит у родителей игрушечную лошадку на ярмарке, вот топает с ранцем в школу. Доля секунды — и он уже выпускник, целуется в парке со своей первой любовью. Стройный, подтянутый. Когда только разжиреть успел?
Еще доля секунды — и он любуется грандиозным пожаром во дворце, который сам же и устроил. Король Вааратона мертв. Наследников нет. На троне — отгадайте кто.
Пронестись до финальной точки жизнь Грандиоза не успела. Летящий в него стол вдруг ни с того ни с сего исчез. А затем выяснилось, что в стенах резиденции всё это время прятались призрачные арнии. Словно чьей-то команды ждали.
Не то птицы, не то медузы, они стали просачиваться сквозь декоративную плитку, с хлюпаньем и чавканьем подтягивая за собой склизкие хвосты. А выплыв из стен, устремились к Грандиозу сплошными потоками прозрачной слизи.
Канделябр выпал у него из рук уже без участия Марты. Она стояла, из ушей у нее валил дым. В зрачках плясало дикое смеющееся пламя, а в голове кто-то торжествующе хохотал на сотни разных голосов.
А потом Грандиоз заорал. Да так, что волосы у жандармов в подвале дружно встали дыбом. Он орал не прекращая, словно его по живому режут. Замолк лишь, когда слизь облепила его целиком, перекрыв доступ к воздуху. В лёгких установился вакуум, глаза полезли на лоб. И кто знает, чем бы всё обернулось, если бы Грандиоз, точно как книга Пересвета, не растворился до последней пуговицы на жилете.