На изнанке чудес
Шрифт:
«Не смотри туда, только не смотри», — шепчет Антея и делает еще рывок. За крюк уцепиться куда легче. И нога, соскользнувшая с балки, вновь обретает опору, пока сердце делает отчаянный кувырок. Башня Карема не стоит на месте. Движется по лугу, словно ее отовсюду гонят. И утробно воет, будто изголодалась по крови смельчаков.
Вирр швыряет в лицо горсть льдистой пыли. По ночам он вырывается из нутра башни и без передышки дует до самого утра. А на заре, стоит солнцу наполовину показаться из-за горизонта, ветер делается кротким, как овечка. И крохотные бутоны сиреневых луговых лилий раскрываются
9. Долгожданная встреча
Теора примчалась к башне, когда та медленно проплывала над мощеной булыжниками площадкой для зарядки. Подпрыгнув, схватилась за холодную трубу и беспомощно повисла. Права была бабушка Медена, когда говорила, что одолеть подъем способен лишь силач. Напрасно Теора это затеяла. Ох, напрасно!
— Поворачивай! — крикнула она. — Спускайся, пока не поздно!
Слова заглушил насмешливый свист ветра. Антею не остановить. Безумная попытка Теоры забраться хоть сколько-нибудь выше потерпела провал. На нежной коже ладоней уже намечались мозоли. Она болталась на перекладине, как марионетка, и ею впервые завладело чувство безысходности, смириться с которой невозможно.
Чьи-то крепкие горячие руки схватили ее за щиколотку и буквально дернули вниз. Ближние звезды обнадеживающе мерцали не для нее. Теора сорвалась и с оханьем покатилась по траве. Счастье, что не по камням. Башня Карема даже не думала сбавлять ход.
Теору вздернули за воротник, и над ухом прогремел раскатистый голос Шеореда:
— Ты что вытворяешь, непослушное дитя?! — грозно осведомился он. Непослушное дитя взмолилось:
— Отец, отпусти! Ну отпусти, пожалуйста!
— Зачем ты туда полезла?! Жить надоело?!
— Там Антея!
— Твоя непутевая подруга может делать, что пожелает. А ты марш домой! — прикрикнул на дочь Шеоред и оттолкнул от себя с такой силой, словно перед ним не дочь была, а заклятый враг.
Тут Теора обнаружила, что растянула связки, и заковыляла по направлению к родительской чаше, поминутно утирая слёзы. Она оглянулась лишь раз. Но этого раза хватило, чтобы понять: Антея всё еще не сдалась. Она непреклонно движется к цели и, может статься, достигнет ее раньше Теоры. Звезда Вааратона — славная зеленая звездочка, которую принято срывать вместе с Незримым, — достанется той, чью волю не сокрушить никаким ветрам.
Теора вспомнила о Незримом и вновь зарделась. Хорошо, что в темноте никто не увидит. Всю жизнь она только и мечтала, что о священном Часе, когда ей наконец-то представят Незримого. Ее защитника и верного друга. Того, кто никогда не предаст и до последнего вздоха будет рядом. Похоже, Антее она теперь не нужна. Мудрецы Энеммана говорят: если пути расходятся, нет смысла бодаться с судьбой и сворачивать с дороги, которая тебе уготована. Каждому — своё.
Теора убрала с лица волосы и посмотрела вокруг. Вот она, ее дорога. На бескрайнем ночном лугу золотятся пахучие цветки верверов, мокрая от росы трава приятно холодит ноги. Сандалии звенят пряжками, сверху на равнину глядят разноцветные звезды-маяки, а впереди белеет родительская чаша. Как только Теору официально представят Незримому, она сможет каждый день наслаждаться его обществом. Какой же глупой она была, когда собиралась рискнуть жизнью ради Антеи!
Среди
— Уже за полночь перевалило, а их всё нет. — Ёрзал на стуле дед Джемпай. — Дай, хоть время за шашками скоротаю. Кто готов сразиться?
— Из меня игрок неважный, — заявила Тертея и принялась натирать свой любимый кубок. В прошлом году она победила в конкурсе на самую искусную вышивку, и с тех пор свободных шипов на хватайдереве почти не осталось. Тертея с завидным упорством вышивала пейзажи, портреты, натюрморты и даже карикатуры. А потом без зазрения совести цепляла их на колючки.
— Я тоже не собираюсь играть, — сказала Медена. — Хочешь, разбужу для тебя буко-шмеля?
— Ну, нет, — проворчал Джемпай. — Теора его натаскала, будь здоров! Проиграть буко-шмелю было бы унизительно.
Когда на пороге показалась растрепанная Теора, ей тут же поспешили навстречу. Бабушка — с аптечкой, дед — с громкими причитаниями, а мать отложила кубок и с расстановкой сказала:
— Только не вздумай явиться в таком виде на Час Встречи. Твой Незримый помрёт со смеху.
— Ага, как же, — ответила Теора и уселась в кресло.
— Откуда эти царапины? Ай-яй-яй! — суетилась рядом бабушка Медена. — Ведь я предупреждала: не суйся к башне, проку не будет.
— А я, — заявил Джемпай, — тоже любил правила нарушать. Молодо — зелено.
Его Незримый заулыбался. Другие Незримые матери и бабушки всё еще провожали взглядом комету. Для Теоры они были лишь бесформенными светлыми фигурами. Сквозь них виднелись контуры предметов и очертания лиц.
Подоспел запыхавшийся отец.
— Давненько я не стаскивал с Каремы непослушных сорвиголов! — рассмеялся он, обнажив ряд белых зубов. — Дети так быстро подрастают. Не успеваешь оглянуться, а они уже перешагнули порог! Теора, скоро ты покинешь семейную чашу и поселишься в новой. Незримый, как и прежде, будет оберегать тебя днем и ночью…
— Но не только от злых мыслей, — перебила бабушка. — Когда звезда будет активизирована, вы перенесетесь в другой мир. И там тебе могут встретиться люди, каких нет в Энеммане. Алчные, завистливые, гордые. Берегись их. Не заводи опасных знакомств.
Девушка кивнула и закусила губу. Если завтра Антея не появится, это будет означать, что Теору опередили.
Утро налилось в чашу пронзительной свежестью, пряными запахами трав и птичьими трелями. Зажужжав, буко-шмель стукнулся спросонья о стеклянную стенку банки.
После раннего завтрака Теора задернула занавеску, снова опустилась на кровать и заложила руки за голову. Тысячи дальних звезд растаяли, когда забрезжил рассвет. Небо перестало подмигивать сотнями ближних маяков, но все они были на месте. От Антеи уже который день не поступало вестей. Но, несмотря на ее исчезновение, звезда Вааратона никуда не делась. Сегодняшний день отличался от предыдущих. Сегодня Теору окружали чудеса: добрые люди, дивная природа и переживания, от которых сладко щемило сердце.