На край света
Шрифт:
— Да, спутниц и спутников желательно выбирать по любви, — с едва различимой тоской в голосе произносит Себастьян. — Но слишком это больно — любить, — добавляет он, глядя в пустоту. — Если мы с тобой расстанемся, я предпочел бы сойтись с кем-нибудь просто так.
Удивленно вскидываю брови.
— Ты способен сойтись с кем попало?
— Я не сказал, что это будет кто попало, — резко поворачивая голову и чеканя каждый слог, говорит Себастьян. — Но меня вполне устроит рассудительная, образованная, уравновешенная женщина…
— Которая будет производить благоприятное
— Примерно так, — подтверждает Себастьян. — Возможно, я поручу специалистам найти мне такую.
— Дашь задание секретарше связаться с брачным агентством? — спрашиваю я.
— Да, — говорит Себастьян.
Какое-то время мы молча смотрим друг на друга. Перед моими глазами мелькают воспоминания о наших самых романтических свиданиях, о прошлом Рождестве, проведенном в доме моих родителей, и о Дне благодарения, на который я летала к нему. Сердце давит тоска, но она теперь не та, которая изводила меня до появления Даррена. К ней примешивается новое чувство. Я пока не понимаю, что это, но оно помогает мне не залиться слезами и сохранить относительное спокойствие.
Себастьян качает головой, возвращается на прежнее место и проводит по лицу руками. Я думаю о том, что сварить кофе все же не помешает. Смотрю на стойку с кофеваркой и только сейчас замечаю, что бросила букет как попало. Цветы скрылись за микроволновкой, и видна только драпированная органза.
Все кончено, вдруг ясно звучит в моей голове. Спасать эту связь не имеет ни малейшего смысла. С этой мыслью становится еще более неуютно, однако прибавляется уверенности. Расправляю плечи.
— Я, наверное, все-таки сварю кофе. — Поднимаюсь.
Себастьян качает головой.
— Не нужно.
Мне вдруг ясно представляется, что Даррен возвращается в ресторан, не находит меня там и звонит мне. Я могла не услышать звонка. Беру сумку, которую повесила на дверную ручку, и уже собираюсь достать сотовый, когда Себастьян просит негромким голосом:
— Умоляю тебя, Джой, давай скорее прекратим эту пытку. А то проклятая неопределенность меня убьет!
Движимая жалостью, виной и любовью, которая еще не вполне угасла в душе, а лишь отошла на задний план, я подскакиваю к нему и сажусь перед ним на корточки.
— Я думала, много думала, Себастьян! Клянусь! Постоянно думала о нас с тобой. До головокружения, до боли в сердце! Ты говоришь, что я витала в облаках, а я тут чуть с ума не сошла! Потеряла аппетит, с головой окунулась в работу, ни с кем не хотела видеться, вечерами торчала одна дома! Даже подурнела…
Себастьян с озаренными надеждой глазами проводит подушечкой пальца по моему носу.
— Ты не можешь подурнеть, — шепчет он. — Такие, как ты, созданы лишь для того, чтобы цвести и радовать глаз. Даже тяжелые болезни подобной красоте не помеха. — Его напряженное лицо немного расслабляется.
— Себастьян! — Хватаю его за руки, мечтая поскорее все сказать и оставить позади самое страшное, но опять спотыкаюсь, не находя нужных слов.
А он смотрит на мой палец с кольцом
— Я когда-нибудь рассказывал тебе, как выбирал это кольцо? — спрашивает он полушепотом, неожиданно становясь ранимым и мечтательным.
Проглатываю подступающий к горлу ком. Господи, почему же все так мучительно?! Было бы намного проще, если бы в эту жуткую минуту он был отталкивающе собранным и холодным. Качаю головой и, хоть и не желаю знать историю кольца, которое больше не сулит мне радужного будущего, отвечаю:
— Нет, не рассказывал.
— Владельцы этого ювелирного на Манхэттене, оказывается… — начинает Себастьян.
Тут в моей сумке затягивает мелодию сотовый, и я вспрыгиваю так быстро и взволнованно, что Себастьян испуганно откидывается на спинку стула.
— Прости, — бросаю я, дрожащей рукой доставая трубку. Что-то падает из сумки на пол, но я не обращаю на это внимания и с замиранием сердца смотрю на экран. Увы, звонит всего лишь Мелани. А Даррен, скорее всего, поклялся забыть меня и уже приводит план в исполнение. Быть может, в объятиях какой-нибудь ветреной безмозглой куколки. Говорят, в иных случаях подобные средства просто незаменимы.
Смотрю на экран до тех пор, пока телефон не умолкает. У меня в груди все мечется, нижнюю губу, чтобы она не дрожала, я до боли прикусываю.
— Что это? — чужим, незнакомым голосом спрашивает Себастьян.
Проклятье! Я до того исступленно надеялась, что звонит Даррен, и настолько сильно разочарована, что о Себастьяне вмиг позабыла. Опускаю руку с телефоном, едва удерживаясь, чтобы от отчаяния не швырнуть его об стену.
— Что это? — громче повторяет Себастьян.
Вздрагиваю.
— Где?
В первое мгновение я не верю своим глазам. Прямо у его ног краснеет коробочка, которую мне преподнес Даррен. Я ведь ее так ни разу и не открыла! — с головокружительной быстротой проносится в сознании мысль.
Только теперь до меня начинает доходить, что случилось и каково сейчас Себастьяну. В ужасе ахаю и прижимаю к губам руку.
Можно было бы выкрутиться, сказать, что в коробочке серьги, подаренные мамой, или кулон, который настолько мне приглянулся, что я купила его не раздумывая. Потом схватить коробочку, пока Себастьян не заглянул внутрь, и спрятать ее куда-нибудь в шкаф, в конце концов выбросить в окно. Но, во-первых, я не умею так нагло врать; во-вторых, ни за что в жизни не выкинула бы столь дорогой сердцу подарок; в-третьих, стою, будто одеревенелая.
Себастьян медленно качает головой. Его лицо напряжено еще больше, чем в самом начале, а глаза будто впали.
— Теперь мне все понятно. Вот почему ты и думать забыла о том, что еще вчера должна была приехать в Нью-Йорк, — говорит он так, будто превозмогает адскую боль. — Дурак! Какой же я дурак!
Он поднимается и ногой отбрасывает коробочку в сторону. Я неосознанно вытягиваю вперед руки, словно это не бездушная вещь, а частичка Даррена и видеть, как ее бьют ногой, мне невыносимо.