На краю пропасти. Экзистенциальный риск и будущее человечества
Шрифт:
292
Beade et al. (2001), p. 93.
293
На языке МГЭИК “вероятно” значит, что истинная чувствительность входит в этот диапазон с вероятностью не менее 66 % (IPCC, 2014, p. 16). О неопределенности, связанной с облачными обратными связями, пишут Stevens & Bony (2013).
294
Их термин “вероятно” официально относится к вероятности в 66–100 %, хотя можно ожидать, что, если бы вероятность оценивалась более чем в 90 %, они написали бы “весьма вероятно”. Учитывая, что степень уверенности в этом интервале невысока, МГЭИК подчеркивает, что указываемые вероятности не основываются на статистических показателях научной неопределенности, а проистекают из заключений экспертов (Cubasch et al., 2013, pp. 138–142). Если
См. работу Weitzman (2009), в которой делается попытка частично учесть эту неопределенность и ее следствия для выбора необходимых мер. По оценке автора, вероятность того, что в ближайшие два столетия “обобщенная чувствительность климата” (охватывающая более широкий диапазон механизмов обратной связи) превысит 10 °C, составляет 5 %, а того, что чувствительность превысит 20 °C, – 1 % при одном удвоении объема выбросов.
295
Помимо этого, вопросы вызывает и ценность самой этой логарифмической зависимости. Ученые обнаружили, что, если принимать во внимание климатические обратные связи и изменение свойств углеродных стоков, их модели показывают практически линейную зависимость между совокупным объемом выбросов (в Гт C) и потеплением. Это позволяет сделать подобные прогнозы для сценариев с умеренным объемом выбросов, но говорит о гораздо более сильном потеплении при больших объемах выбросов. См., например, Tokarska et al., 2006, p. 853.
296
В июле 1979 года – в месяц моего рождения (Charney et al., 1979).
297
Rogelj et al. (2016).
298
Tai, Martin & Heald (2014) приходят к выводу, что в случае реализации самого пессимистичного сценария МГЭИК производство продовольствия в мире к 2050 году сократится на 16 % в сравнении с 2000 годом. Но здесь не учитывается ни адаптация, ни воздействие углекислого газа на урожайность культур, хотя оба фактора, как ожидается, окажут существенное, пусть и неопределенное, противодействие. Недавний метаанализ показал, что одна только адаптация культур может поднять урожайность на 7–15 % (Challinor et al., 2014).
Такое снижение объемов производства продовольствия имело бы катастрофические последствия для миллионов людей, но представляло бы лишь небольшой риск для цивилизации.
299
IPCC (2014), pp. 14–15.
300
Такого сокращения биоразнообразия не наблюдается ни при потеплении на 12 °C в раннем эоцене, ни при стремительных глобальных изменениях в ходе ПЭТМ, ни при быстрых региональных изменениях климата. Willis et al. (2010) утверждают: “Мы полагаем, что, хотя основополагающие механизмы этих прошлых изменений климата сильно отличались (например, это были природные, а не антропогенные процессы), темпы и масштабы изменения климата сравнимы с теми, которые прогнозируются в будущем, а следовательно, потенциально полезны для анализа будущего биотического ответа. Данные о прошлом свидетельствуют о быстрой реорганизации общества, миграциях, формировании новых экосистем и переходах из одного стабильного экосистемного состояния в другое, но почти ничего не говорят о масштабных вымираниях из за потепления климата”.
Подобные выводы делают Botkin et al. (2007), Dawson et al. (2011), Hof et al. (2011) и Willis & MacDonald (2011). Наиболее убедительным доказательством того, что потепление порой приводит к вымиранию, служит пермское массовое вымирание, которое, возможно, было связано с масштабным потеплением (см. примечание 91 к этой главе).
301
Этот критерий называется “температурой влажного термометра” и может становиться летальной примерно при 35 °C (Sherwood & Huber, 2010).
302
Рассчитано автором на основе данных из работы Sherwood & Huber (2010).
303
Как
304
В недавней статье выдвигается предположение, что температура океана во время пермского массового вымирания, возможно, поднималась на целых 8 °C, что могло быть вызвано колоссальным повышением атмосферной концентрации CO2 (Cui & Kump, 2015). Поскольку геологических данных об этом периоде относительно немного, нельзя точно сказать, на сколько поднималась температура и какой была концентрация CO2. Хотя это лишь одна из множества предполагаемых причин пермского массового вымирания, неопределенность в ряде вопросов, а также наша неспособность однозначно сказать, что крупнейшее массовое вымирание произошло не из за быстрого потепления, не сулят нам ничего хорошего.
305
Применение геоинженерии в качестве крайней меры может снизить общий экзистенциальный риск, даже если конкретная техника сопряжена с большим риском, чем само изменение климата. Можно придерживаться стратегии задействовать геоинженерию только в том маловероятном случае, если изменение климата окажется гораздо серьезнее, чем ожидается в настоящее время, и тем самым дать себе второй шанс.
Приведу упрощенный численный пример. Допустим, вероятность крайне серьезного изменения климата составляет 0,1 %, а вероятность того, что такое изменение климата приведет к массовому вымиранию, равняется 50 % при общем риске вымирания в 0,05 %. Допустим, геоинженерия решает климатическую проблему, но может вызвать вымирание с вероятностью 1 %. В таком случае не стоит применять техники геоинженерии прямо сейчас, поскольку риск в 1 % выше, чем общий риск в 0,05 %. Однако, если мы обратимся к геоинженерии только в случае крайне серьезного изменения климата, общий риск снизится: вероятность нашего вымирания составит всего 1 %, хотя в ином случае она составляла бы 50 %. Следовательно, такой условный подход к геоинженерии снизит общий риск вымирания с 0,05 до 0,001 %. Это также может случиться в более реалистичных моделях. Главное – дождаться возникновения ситуации, когда риск применения геоинженерии станет ощутимо ниже, чем риск ее неприменения. Подобная стратегия может быть также применима к другим типам экзистенциального риска.
306
Ehrlich (1969).
307
Из речи, произнесенной в 1969 году; цит. по: Mann (2018).
308
16,6 млн человек в 1960 х годах, 3,4 млн в 1970 х и примерно по 1,5 млн в среднем за десятилетие в последующие годы (Hasell & Roser, 2019). Обратите внимание, что учитываются только смерти в результате зафиксированного массового голода, а не все смерти, связанные с нехваткой продовольствия.
309
Это повышение продуктивности сопряжено со значительными экологическими издержками.
310
Часто утверждается, что он спас около миллиарда жизней. Такая оценка сомнительна по многим причинам: очень сложно сказать, сколько жизней на самом деле спасла “зеленая революция”; очень важные роли в “зеленой революции” сыграли и многие другие люди; а если бы эти сорта не вывел Борлоуг, то вывел бы, возможно, кто нибудь другой. Пожалуй, лучше всего считать, что он просто сыграл ключевую роль в одной из главных в XX веке историй гуманитарного успеха. Но я полагаю, что в попытках оценить его вклад в количественном выражении что то есть, пусть даже результат получается очень приблизительным, ведь это помогает нам лучше понять масштаб того, что один человек может дать миру. Я подозреваю, что в случае с Борлоугом реальная цифра пребывает в диапазоне от десятков до сотен миллионов, но это все равно невероятное достижение – вполне возможно, что никто никогда не спасал больше жизней. О людях, которые своим трудом спасли миллионы жизней, прекрасно рассказывается в книге Scientists Greater than Einstein (Woodward, Shurkin & Gordon, 2009) и на ее сайте www.scienceheroes.com. Там число спасенных Борлоугом жизней оценивается примерно в 260 млн.