На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного

Горенштейн Фридрих Наумович

Второй из народа (испуганно). Купец кричит, бросивший товар. Торг окружен опричным войском.

Входят царь Иван, царевич Иван Иванович, Малюта, Грязной, духовник Евстафий, шут, опричники

Малюта. Жителя новгородские, государь великий царь, великий князь Иван Васильевич Всея Руси с наследником царевичем, милость вам сотворивший, изволил приехать на новгородский торг. Кланяйтесь государю!

Шут. Народ, кланяйтесь, государь приехал на торг, то платите деньги.

Иван. За что, шут, мне платить? Я же ничего не продаю.

Шут.

С приезжего взимать плату за тепло, за стряпье, за капусту, за квас по четыре московских с человека. (Смеется.)

Иван. Новгородцы похваляются: «Мы, торговые, лучше». Чем мой шут не торговый человек? (Смеется. Опричники смеются.)

Шут. Я, государь, все пошлины знаю. Приезжаешь на торг, плати тамгу в мыт [9] при переезде через таможенную заставу – передние калачи. Уезжаешь с торга, плати пошлину – задние калачи.

9

Тамга – на Руси это название употреблялось в XIII–XV вв. применительно к сбору с торговых сделок. Мыт – пошлина в Древней Руси.

Иван. Так-то казну нашу государеву пополним. Отныне шута своего назначаю главным торговым человеком Новгорода. Собирать будешь, шут, пошлины. (Смеется.)

Шут. С монастырей брать ли, государь?

Иван. С истинных монастырей пошлины не брать, иное дело – с изменных.

Царевич Иван. Батюшка, а чего с монастырей не брать?

Иван. Монастыри, мальчик, издавно покровители русской торговли. Однак не еретичны отшельники и блудливые монахи, а воинствующая небесная рать – архангел Михаил, князь Борис и Глеб, воины Георгий, Дмитрий, Прокопий – святые воины избраны в покровители торговые.

Духовник Евстафий. Государь, также Никола Чудотворец и Параскева Пятница.

Иван. Истинно! Торговля надобна для блага отчизны, не для иудина сребролюбия и измены ради латынства и зарубежных денег. Который же купец – лихоимец, то у бесов спытать надо, где его душа. Они же покажут ему его душу в лютом пламени. Кто сотник купеческих сего торга? Не ты ли?

Коробов (низко кланяясь). Я холоп твой, государь, Митрофанка Коробов, челом бью.

Иван. Страшно ли тебе да иным новгородским лихоимцам быти в бесовском пламени?

Коробов. Государь, мы в Новгороде не лихоимцы. Издавна в Новгороде были люди с капиталом, и жителя пользовались благосостоянием.

Иван (сердито). Хитростью то состояние нажито!

Коробов. Нет, государь, не хитростью. Новгород перед другими краями русскими славится признаками умелости повсюду. Ведь недаром же все предшествующие годы приглашали в Москву из Новгорода каменщиков, кровельщиков, резчиков по камню и дереву, иконописцев, серебряных дел мастеров да прочих.

Иван (сердито). Ишь как возгордился да возомнился! Вы тут и храмы новгородские возводите, желая быть лучше Москвы. А гляди, воспросишь: а мое

место где есть? Они же, бесы, покажут тебе храмину, исполненную всякого зловония, и огонь палящий, говоря – се твое жилище.

Духовник Евстафий. Сказано: «Не прельщайся на злато и серебро, не сбирай богатства неправого».

Иван. А спастись хочешь, то делай так. По Евангелию сказано: «Жена твоя и дети останутся в одних сорочках, имение же раздели среди иных». Видишь, вон? (Указывает на опричников.) Среди них раздели людей божьих и государевых! Да на церкви подай.

Коробов. Нельзя, государь, нам без капитала оставаться. Ездим в Швецию и иные места. Также английской земли торговые люди нас навещают. (Указывает на Рандольфа.)

Рандольф (кланяется кивком). Государь русский, я английский купец Томас Рандольф, имею на новгородском торге торговый двор. Ныне веду разговор с купцом Коробовым да иными русскими купцами про дела торговые.

Иван. Так-то мне любо. Мы, как подобает государям христианским, милостиво оказываем честь иноземным купцам, особо английским, также и иным. По моему велению сделаны в Москве английские, литовские, армянские да прочие подворья. А в Новгороде немецкие, датские, шведские, голландские торговые дворы. Особо же английские подворья в Москве на Варварке за Покровским собором. Подарена мной для английских купцов усадьба в два этажа каменная, а в ней избы, поварни, конюшни, сад с яблонями, вишнями и грушами. Все то мной делается ради милосердия Божьего да ради дружбы с английскими и прочими торговыми людьми. Руси потребны английские товары, особо порох и пушки.

Коробов. Государь милостивый, в Новгороде куплены тысяча пятьсот пудов меди к пушечному и пищальному делу. Медь везем из Англии, Дании, Швеции, сами же на Руси мало производим. Продаем же воск, кожу и лен.

Иван. Сколько льна отвезли?

Коробов. Государь милостивый, сотнями кораблей, хоть в Ливонии война. Через Нарву только ежегодно сто судов больших и малых с льном и пенькой. Новгородский и псковский лен везем также в Ревель. Хлеб у нас не берут, а лен берут, также сало. Государь, за рубеж ежегодно десять тысяч пудов сала, соленое мясо, масло, сотни бочек, сотни пудов. Также меха: бобры, соболи, песцы, выдры, горностаи – все за рубеж. Внутрь мало.

Иван. Велика, гляжу, новгородская торговля, и торг велик.

Коробов. Велик, государь. На торгу тесно, лавки стоят иные у самой воды. Случается, лавка свалится в воду. Тут уж в торговых рядах торгуем в розницу. В гостином дворе – оптом. Оптом торговля хлебом на Хлебной горке. На Волховском мосту торговля сеном, на берегу Волховы – досками, скот на прогоне животинном.

Иван. Солью где торговля?

Коробов. Соляной двор имеем при дворе гостином.

Иван. Сколько амбаров?

Коробов. У нас вместо амбаров навесы. Приезжаем и складываем товар туда, оттуда развозим по торговым дворам.

Иван. У тебя на торговом дворе сколько амбаров?

Коробов. На моем дворе три горницы, три избы, сорок шесть амбаров на подклетях для оптовой торговли.

Иван. Кто ж соль покупает?

Коробов. Государь милостивый, то в точности приказчики мои скажут.