На крестины в Палестины
Шрифт:
– А я наполовину римлянка, – не обратив никакого внимания на Андрюшин тон, ответила девица. – И вообще, моя поездка с вами – это вопрос решенный. С хозяином караван-сарая, Саидом-оглы, я уже потолковала и объяснила ему, что мюрид Дурная Башка – тут Жомов чуть не подавился – забирает меня с собой, и если Саид хочет получить за меня выкуп, пусть обращается к моему новому хозяину. Я правильно сделала, красавчик?
Жомов еще раз поперхнулся и попробовал оторвать от себя Фатиму, когда та прижалась к нему и начала тереться, как кошка о батарею. С третьей попытки омоновцу это удалось, и он под испепеляющим взглядом Рабиновича попытался девицу прогнать, но за Фатиму неожиданно
Я так думаю, Рабиновичу проще было бы сказать, что он опять влюбился по самые уши и хочет видеть рядом предмет своих воздыханий, но тогда это был бы не Рабинович, а Ваня Жомов. Ну а поскольку один омоновец у нас есть, пусть уж лучше мой хозяин, как привык, разговаривает. В общем, Фатима поехала с нами, даже несмотря на то что Андрюша наивно поинтересовался у моего хозяина, сколько именно «проявлений рабовладельческих взглядов» мы будем на пути в Палестину искоренять и сколько плодов этих «искоренений» с нами в Палестину поедут.
– Столько, сколько нужно! – огрызнулся Сеня, глядя на неблагодарную девицу, смахивающую с кителя омоновца несуществующую пылинку, и зло пнул колесо у Андрюшиной телеги, даже не заметив, что оно деревянное. – И вообще, Поп, не приставай ко мне с идиотскими вопросами.
Вот так Фатима была зачислена в члены экспедиции… Или «членки»? И, кстати, люди добрые, подскажите, можно ли в отношении самки вообще и человеческой в частности употреблять подобную терминологию?
Пока вы об этом думаете, расскажу, что Фатима в первую очередь загрузила свои вещи на телегу. Затем, видимо, посчитав себя назначенной на место шеф-повара, принялась инспектировать наши запасы. Итогом этой проверки стало то, что мой хозяин получил нагоняй (слыханное ли это дело!) за излишнее, по мнению этой нахалки, количество сырого мяса, взятого нами в дорогу.
– Испортится все, – категорично заявила она. – И вообще, зачем вам сырое мясо? Если вы стрелять не умеете и дичи нам не сможете добыть, так наколдуете его. Только не говорите мне, что вы слишком великие маги, чтобы на такие мелочи свою энергию расходовать.
Жомов, понятное дело, жутко возмутился тем, что его, чемпиона милицейской спартакиады города по стрельбе, обвинили в неумении поражать мишень, и собрался тут же продемонстрировать девице, как он стреляет, но Сеня не позволил. Рабинович отобрал у Жомова пистолет, постучал рукояткой по Ваниной башке и заявил, что если мы не будем беречь оставшиеся от Египта патроны, то когда-нибудь горько об этом пожалеем.
– Красавчик, и ты позволяешь какому-то еврею так с собой обращаться? – изумилась Фатима. – Я, конечно, понимаю, что ты слишком велик для того, чтобы марать об него руки, но позволь, я сама объясню этому длинноносому, где находится его место…
Что потом было, мне и говорить не хочется – за хозяина стыдно. Я и об этом-то инциденте только для того рассказал, чтобы вам было понятно, в какой атмосфере проходили все эти три дня нашего путешествия. Экс-танцовщица ничего, кроме презрения, в сторону моего Рабиновича не источала, а когда Андрюша попытался расспросить девицу, за что же она так иудеев ненавидит, Фатима просто поджала свои пухлые губки, которые мне безумно хотелось отгрызть. Особенно когда из них звуки в сторону моего хозяина начинали вылетать. Что эта швабра вообще себе позволяет! Мой хозяин, между прочим, сотрудник российской милиции, а не подкаблучник какой-нибудь…
Ну да не будем о грустном! Я забыл вам рассказать, куда именно мы направлялись. То есть понятно, что в Палестину. Объясню, каким именно путем. Собственно говоря, маршрут выбирал Абдулла, поскольку мы в местной географии не ориентировались. Сомневаюсь, что мои менты вообще в какой-нибудь географии, кроме карты родного участка, ориентироваться могли, а я, хоть и изучил досконально глобус, который у нас на шкафу стоит, совершенно не помнил, чтобы на нем был хоть один город из перечисленных нашим персональным сарацином…
Кстати, о глобусе. Я тогда еще совсем глупым щенком был – года исполниться не успело, когда географией серьезно увлекся. По телевизору тогда часто патриотические фильмы стали показывать, вроде «Путешествия Гулливера», и я по-щенячьи принялся мечтать о том, как путешественником великим стану. Вместе с Рабиновичем, естественно, поскольку в кассах «Аэрофлота» злобные кассирши мне билеты не продают. А пешком путешествовать, сами знаете, только по неизведанным странам положено.
Я, как и любой начинающий путешественник, слышал о белых пятнах на картах, где и находятся эти неизведанные страны. Для начала следовало выбрать подходящее пятно, билеты до которого будут не слишком дорого стоить, поскольку на зарплату милиционера далеко не улетишь! Вот я и решил, пока Сеня спит, поискать эти белые пятна и стащил с тумбочки игральные карты… Чего смеетесь? Сказал же, что глупый был!..
Карты, естественно, с лицевой стороны все белые были с нарисованными мастями и прочей ерундой. Я обрадовался тут же, увидев, как много еще на свете неисследованных мест, и принялся раскладывать карты на полу, пытаясь определить на них местоположение нашего города. Конечно, делать это мне пришлось зубами, поскольку хватательными конечностями меня бог обделил, и к тому времени, когда Рабинович проснулся, обзубатил я его игральные карты – двадцать рублей колода, между прочим, – как следует. Сене это не понравилось, и он, даже не сделав скидку на детскую любознательность, меня наказал. Тиран!
Целую неделю я был лишен возможности смотреть телевизор, зато навсегда усвоил, что по игральным картам географию не изучишь. Я долго мучился, пытаясь узнать, как выглядят нужные мне карты, пока соседский сенбернар – почти седой, но умный, гад – не рассказал мне о глобусе. И я так обрадовался тому, что у нас с Рабиновичем такая штука имеется, что целый день ни одной Сениной команды не слышал. У нас тогда из-за этого рецидивист из-под носа ушел, сумку с героином на вокзале едва не упустили, и я, хотя и исключительно по ошибке, тестя нашего начальника отдела покусал. В общем, у Рабиновича были неприятности, но это другая история. Может быть, когда-нибудь я и о ней вам расскажу, а пока давайте вернемся к нашему глобусу.
Так вот, это гениальное творение изобретателя наглядных пособий стояло у нас на шкафу. Пыль с него не вытиралась лет, наверное, десять. Это я вам с уверенностью могу сказать, поскольку едва под ней не был погребен, после того как с третьей попытки до ножки глобуса зубами дотянулся. Перед этим я совершенно случайно разбил фарфоровую вазу, выменянную Сеней у одной слепой бабки за просроченные талоны на бензин, уронил книжную полку, на которой Рабинович прятал порножурналы, ставшие потом достоянием общественности в лице ехидного Попова, и сломал антенну у телевизора. Каюсь, виноват. Но ведь делал я это исключительно из любви к знаниям, а не от желания, повзрослев, стать профессиональным вредителем, как это Сеня потом утверждал.