На круги своя
Шрифт:
Образы начали растворяться и, наконец, пропали.
Я звала, пробовала докричаться до матери, пусть мысленно — безрезультатно.
Какой из меня медиум, если не могу войти в контакт с духами! И, стиснув зубы, пробовала снова и снова, пока незримая ниточка тепла не повела за собой. Поспешила за ней и оказалась в заброшенной комнате. Сейчас ее использовали как кладовку, а прежде она, судя по всему, служила спальней.
В углу — детская кроватка.
«День сменяет ночь, снова встает солнце. Спи, моя малютка, пусть солнышко
Слезы потекли по щекам.
Судорожно вцепившись в груду корзин, смотрела на кроватку, сплетенную из лозы, и слушала, слушала, слушала, а мама постепенно обретала материальность. Она оказалась чуть ниже меня, длинноволосая, зеленоглазая. Над губой — родинка. В глазах — улыбка и бесконечное тепло.
Рука качает кроватку. А в ней… Ребенок! На вид ему не больше двух лет. Мальчик или девочка, не видно. Брат или сестра. А я в мамином животе, том, который она временами любовно поглаживает.
— Он не вернулся, Дария. — Мать внезапно обернулась, видение ребенка исчезло. — Я больше не видела Лаура. Магистры сказали, его убили темные. Тогда я остригла волосы в знак траура и согласилась впустить в замок лангов. Глупая!
То ли дух, то ли плод больного воображения ухватился за голову. Когда мать отняла пальцы от волос, те опали к ее ногам, будто листья с дерева.
Прядь волос! Вот откуда она! Но кто столько лет хранил ее и зачем?
— Он думал, что убил всех, но ты осталась жива: Ирмий возжелал наиви. Покорную наиви, поэтому тебе позволили родиться. Как я только не заметила, что за спиной лангов стоял демон! Как не почувствовала темного той ночью! — причитала мама.
Ирмий… Ирмий Онекс. Мой так называемый отец.
Губы скривила презрительная усмешка.
Как банально и как мерзко! Версия о том, что «папа» собирался на мне жениться, уже не казалась нелепой. Существо, насиловавшее беременную женщину, способно на все.
— А… Я одна, последняя наиви? — вопрос дался с трудом, вырвался хрипом.
— Последняя, — мама скорбно опустила голову. — Ирмий потом похвастался, что уничтожили всех. Ублюдок!
Хотела поговорить с мамой, хотя бы узнать ее имя, но та начала стремительно таять, пока совсем не исчезла. Я осталась стоять посреди разного хлама и смотреть на сломанную детскую кроватку.
Значит, вот где я бы жила. Замок, который отобрал магистр Багесл вместе с жизнью моих близких. Мне не оставили ничего, кроме воспоминаний, и те приходилось отвоевывать с боем.
Меня словно придавили скалой и вылили на голову ушат помоев. Мир воды окончательно стал чужим, а двоюродный дядюшка — отвратительным. Не сомневаюсь, он помогал убивать отца и брата. Отчего-то мнилось, тот ребенок в колыбельке — мальчик.
Чтобы не осталось ни одного наиви… Только по воле похоти и алчности я превратилась в наследницу потерянной расы.
Интересно, долго искали, пока обнаружили замок в горах? Ведь,
А, какая разница, Дария. Ты хотела увидеть мать, поговорить с ней — поговорила.
Кинула прощальный взгляд на портрет отца, отошла к окну в конце галерее и уставилась на горы. Безмолвные, вечные, мудрые, они должны принести покой, но вместо этого заработала спазм в горле: глаз выцепил крюк. Его установили не во дворе, а на скалистой площадке перед замком. Видимо, чтобы все хорошо видели.
Расширившимися от страха глазами, чувствуя, как мурашки разбегаются по телу, пыталась понять, началась ли казнь.
Пустой, его только устанавливают!
Магистр Багесл сказал, темного насадят на крюк вечером. Если дядюшка любит эффекты, то на закате. А я даже не знаю кого.
Поспешила вниз, моля Вседержителей, чтобы навстречу не попался магистр Багесл. В голове вертелось: «Разрушь его планы!»
Я спасу навсея. Совсем несложно: снять ошейник и поделиться силой. Я говорю по-навсейски, сразу представлюсь, а потом… Потом сбегу сама.
Летела быстрее ветра, стараясь слиться со стенами, чтобы не нашли, не заметили.
Сначала на кухню. Улыбнуться, сказать про Бренна.
Нет, нет, я сама все приготовлю.
Кухарка позволила. Напрасно. Знала бы она, что собралась сделать лекарка-наиви! Мой дар как волшебный посох: может созидать и убивать. В данном случае — усыпить. Всего-то надо добавить немного травок в питье или еду, якобы для вкуса.
Я никогда не мстила, но все случается в первый раз. До уровня лангов не опущусь, однако безнаказанными не оставлю. Любой навсей лучше того же магистра Багесла: темные, по крайней мере, не притворяются.
Приготовив питье, с бьющимся в горле сердцем поспешила в темницу.
Увы, Великая Мать отвернулась от меня: по дороге попался двоюродный дядя. Естественно, ему не понравилось, что я не вышивала наверху. Меня же тошнило от одного его вида. Скрыть гримасу не удалось, пришлось соврать, будто плохо себя чувствую.
— И поэтому шла в темницу? — нахмурился дядя.
— Хотела посмотреть на навсеев, — гордо вскинула подбородок и ответила правду. — Вдруг узнала бы кого-то?
— И что? — продолжал супиться магистр.
— Ну, — замялась, — вдруг он видел Анну, мою служанку. Может, она тоже жива, и мы смогли бы ее спасти. Анна такая чудная девушка, другой такой не найти.
Как трудно лгать, но как иначе подобраться к пленнику?
Дядя потешался над наивностью племянницы. Естественно, он никуда не пустил, отправил к мэтру Дорну. Раз лекарь, ступай. Не могла отказаться, пошла: пара внимательных глаз зорко следила, чтобы никуда не свернула.
Раненых оказалось двое, но моя помощь не потребовалась: мэтр Дорн успел обработать раны. От него узнала, казнь состоится на закате, как и предполагала. Если хочу, могу присутствовать.