На крыльях надежды
Шрифт:
Заметил, как она грустно улыбнулась.
— Очень надеюсь, что это так. И Саша не выдумал это, как они там в школе говорят… «отмазку», чтобы не пересекаться со мной.
— Все будет хорошо, — ответил, как можно спокойнее, мысленно прокручивая наш с ним разговор. — Справимся.
И чтобы хоть как-то отвлечь Светлану от грустных мыслей, утянул ее к реке. Нагуляв волчий аппетит, забрели в кафе, а уже после сытые и довольные направились к арендованному домику.
Развел огонь в камине, оставив Свету
Облокотившись спиной о кресло, перебирал ее волосы, а она, прижавшись ко мне, молчала. Никто из нас не стремился нарушить этот миг единения. Я впервые за долгое время расслабился, окончательно убеждаясь в том, что она та, кто мне нужен.
Домой мы выбрались ближе к полудню следующего дня. В дороге болтая обо всем и в то же время ни о чем конкретно, но несмотря на беззаботное состояние, нутром чувствовал едва заметное напряжение в ее взгляде, движениях, интонации. Давить и добиваться ответа сейчас не стал, но мысленную зарубку себе поставил. Выясню при первой же возможности.
Света к нам подниматься отказалась, пообещав, что зайдет еще… позже, безжалостно отправив меня к сыну, который по мне безумно скучает. Лишь подбодрила легким поцелуем, которого нам обоим оказалось удивительно мало, хотя ночью мы почти не сомкнули глаз. С огромным трудом оторвался от желанной женщины и направился к домой.
Тихонько открыл дверь своим ключом и тут же уловил в квартире витавшие ароматы сладкой выпечки и еще чего-то вкусного, мимоходом отмечая, что мать не может просто отдохнуть, уделяя время себе.
— Папка! — радостный вопль сына разрушил мою попытку сделать сюрприз домочадцам.
Сашка со всей дури налетел на меня, чуть не сбив с ног, и крепко обнимая за шею.
— Потише, — хохотнул я, потрепав его по волосам. — А то действуешь, как Халк. Убьешь ведь ненароком, чай немаленький ты у меня уже.
— Мы тебя с ба утром еще ждали, — насупившись, пробубнил он, отступая на шаг, позволяя мне снять верхнюю одежду. При этом пытаясь определить один ли я или у нас гости, заглядывая мне за спину.
— Там никого больше нет, — я захлопнул входную дверь, закрывая на замок. — Ждешь кого?
Сашка отрицательно мотнул, но я краем глаза успел отметить облегчение, проскочившее на его лице, и оно меня несколько обескуражило, но спросить ничего не успел, в коридоре показалась мать.
— Есть будешь? — поинтересовалась она, улыбаясь, при этом окинув нас с Сашей цепким взглядом.
Вопрос был скорее риторическим, так как подходило время обеда и наверняка уже все накрыто на стол.
— Не откажусь. Только переоденусь.
— Замечательно, а я как раз твой любимый борщик приготовила. Сашенька, ты пойди хлеб нарежь, пожалуйста,
Хватило лишь взгляда, чтобы понять, что мать хочет со мной поговорить наедине. Кивнул ей, направляясь в свою спальню.
— Что происходит? Или уже произошло? — спросил, быстро стягивая свитер, тут же бросил на кровать и развернулся к ней лицом.
Мать вошла следом, плотно прикрыв за собой дверь. Видно было, что она нервничала. Сильно.
— Так что? — не выдержал я, наблюдая за сменой эмоций на ее лице.
— Сашенька, — едва различимый шепот, и опасливый взгляд на дверь. — Он вчера вечером в комнате закрылся как только с праздника пришел. Я слышала, что он там чем-то гремел и явно злился… Хотела войти, но он оказался против. А потом, когда вышел сам. И когда думал, что я не вижу, выкинул в мусорку изодранные и мятые листы.
Мать замолчала, комкая полотенце в руках, пытаясь подобрать слова, но так и не определившись, достала из кармана листок бумаги весьма «потрепанный жизнью» и отдала мне.
Взял с тяжелым сердцем, понимая, что мне это, скорее всего, не понравится. Так и оказалось. На измятой, грязной бумаге было написано всего три слова: «Ненавижу эту воровку!»
Меня окатила ледяная волна, сдавив сердце невидимой рукой.
— Это все? — сухо спросил, указывая на «послание», хотя у самого все клокотала от эмоций.
— Из жестов явной агрессии, да.
— А не явной? — еще больше раздражаясь на сына и сложившуюся ситуацию в целом, но в большей степени на себя, что не смог объяснить ему все правильно. Донести, насколько она для меня важна.
— Я слышала как он… плакал. Тихо. Надрывно… В подушку. Илюша, сынок, — голос матери сорвался, но она, быстро взяв себя в руки, и продолжила: — Я просто очень боюсь того, что было. Раньше он бежал к нам, а теперь куда?… Улица? Подвалы? Что?! Прошу, не кипятись, — вскинула мать руки. — Просто обдумай все хорошо. Он твой единственный ребенок. Ему и так сколько пришлось пережить в столь юные годы. У меня кровью сердце обливается, глядя его метание и страх повторения, а она… она неплохая, но, насколько знаю, бесплодна. Светлана ведь и с мужем разошлась потому, что не смогла родить ему. И с ней у тебя вряд ли будут еще детки. Подумай…
— Хватит, — резко оборвал ее монолог. — С сыном я еще раз пообщаюсь, если понадобиться и не один раз, а тебе запрещаю говорить о ней в таком тоне. И обсуждать эту тему ни с кем не собираюсь. Ясно?
Мать кивнула, поджав недовольно губы.
— Решать, конечно, тебе, но лучше все взвесить. Стоят ли эти отношения того, чтобы отталкивать своего ребенка?
И больше не проронив ни слова, вышла, оставив меня в полном раздрае.
Обед протекал в молчании. Саша косился то на меня, то на свою бабушку. Напряжение росло.