На крыльях надежды
Шрифт:
Нарастающая обида не давала дышать. Глаза пекло от невыплаканных слез. А скулы сводило от бешенства.
Ненавижу… ненавижу… ненавижу…
Из комнаты я больше не выходил. На ужин тоже не пошел, хотя и отец, и бабушка настойчиво звали, но есть не хотелось. Я так и уснул в одежде, не разбирая кровати.
Утром проснулся от шума в прихожей и приглушенных голосов. Замер у дверей и прислушался.
— Свет, проходи, — тихий печальный голос отца больно отозвался в груди.
— Илюша, не могу, я всего лишь на минутку
— Илюша… Тьфу! Противно.
— Жаль, — и вновь тяжелый вздох со стороны дорого мне человека.
— Ты же понимаешь, что еще рано. Слишком рано.
— Понимаю.
Они замолкли, послышалась возня и я, не выдержав, распахнул дверь комнаты и буквально вывалился в коридор, всем нутром ожидая негативную реакцию отца. Скорее всего, он будет злиться, да и эта дамочка наверняка то же, что их прервали.
Но ошибся. Мое внезапное поведение вызвали лишь удивление у взрослых. Ни грамма злости или раздражения. Лишь в глазах отца проскочила легкая, непонятная мне грусть, но тут же исчезла.
Они застыли рядом, и ничего не говорило о том, что мой отец и эта… женщина занимались здесь чем-то противозаконным. Папа держал какие-то запечатанные подарки, а Светлана Алексеевна, вообще, была одета в шубу и сапоги, явно не собираясь задерживаться.
— Доброе утро, Саш. С наступающим Новым годом! — и так улыбнулась, у меня аж скулы свело. Прямо сама доброта.
— И вас тоже с праздником, — неприветливо буркнул в ответ, вызвав у нее недоуменный взгляд. — Вам уже, наверное, пора. Мы вас не задерживаем. Идите куда шли.
— Саша, — в голосе отца явно слышалось предостережение, и это еще больше подстегнуло меня высказаться, давая понять, что я ее вообще не хочу видеть.
— Кстати, папа обещал мне найти другого репетитора. У нас с вами теперь с некоторых пор недопонимание, — выпалил, смотря с ненавистью на эту женщину, что посмела влезть в нашу семью без спроса. — Хочу, чтобы вы поняли: вам здесь не рады!
Улыбка медленно сползла с ее лица, и она побледнела.
— Сашка! Немедленно прекрати! — рявкнул отец, освобождая руки от подарков. — Ты что несешь?
— Илья, не надо, — тихий едва различимый шепот, практически на грани слышимости, заставил замереть нас с отцом. — Он всего лишь обиженный ребенок. Я, пожалуй, и правда пойду.
— Света, подожди. Я провожу. Позволь все объяснить.
— Не стоит. Меня ждет отец в машине. Поговорим потом.
Мгновение и мы с папой остались одни. Он смотрел на меня с какой-то безысходностью.
— Саша, что происходит? Что с тобой творится?!
— Ничего, — буркнул в ответ и вернулся в свою комнату, пытаясь вновь закрыться, но отец не позволил, последовав за мной.
— Э-э-э, нет, дружок, — придержал он дверь. — Раз ты считаешь себя вправе указывать мне, то я, как минимум, имею такое же право знать, что не так.
— Илюша!
— Мама, не сейчас.
Отец, отодвинув меня с прохода, вошел в спальню и, пронизывая тяжелым взглядом, закрыл дверь на замок. Я лишь мельком успел заметить бледное лицо бабули, оставшейся в коридоре.
— Я слушаю твое видение ситуации, — подтолкнула меня к диалогу папа. — Хочу четко понимать, что у тебя творится в голове.
Он так и остался стоять у входа, медленно обводя взглядом помещение и рассматривая постеры на стенах. Я же, насупившись, продолжал хранить гробовое молчание, сцепив руки в замок за спиной, чтобы не так сильно дрожали.
— Саша, — вновь тяжелый вздох с его стороны, — давай поговорим, как взрослые люди. Сколько можно уже отмалчиваться? Это приведет лишь к еще большему недопониманию.
Папа прошел и сел на кровать, похлопав рукой, приглашая меня расположиться рядом с ним. Не произнося ни звука, я сел, готовясь к длительной «обороне». Но вместо нотаций, как это обычно раньше бывало с мамой, он меня крепко обнял и поцеловал в висок.
— Сашка, Сашка… Что же у нас с тобой так сложно-то все?
— Не знаю, — неопределенно передернул плечами.
— Светлана тебя чем-то обидела? — я отрицательно мотнул головой. — Хорошо… Тогда есть что-то, что тебя тревожит в ее поведении?
— Нет.
— Странно. С твоих слов получается, что все было нормально, ровно до того момента пока я не сообщил, что она мне… нравится. Ты ведь сам знаешь, насколько она отзывчивая, хорошая.
— Все они сначала хорошие… — мой голос прозвучал глухо и сдавленно, от переполняемых эмоций.
— Все? Ты сейчас говоришь о ком-то конкретно или… об Артеме?
Проигнорировал этот вопрос, напрягшись.
— Саша, что он тебе сделал?
— Ничего.
— Это я уже раньше слышал, причем постоянно. Не знаю, что у вас там с матерью происходило, вы оба в лучшем случае молчали как партизаны, но хватит, сейчас я хочу услышать правду, — отец сжал мое плечо, пытаясь то ли надавить, то ли, наоборот, подбодрить.
— Я же сказал, ничего у нас не происходило, — нахмурился, понимая, что папа не отстанет, а я жутко не любил касаться этой темы.
— Слушай, Саш, ты же уже не ребенок, чтобы так себя вести, — он растер лицо руками и замолчал на некоторое время, собираясь с мыслями. — Возможно, я не самый хороший отец, но все же я стараюсь. Помоги хоть немного. Я устал биться о глухую стену твоего отчуждения. Если тема тебе неприятна, ты замолкаешь, и диалог переходит в банальный допрос с моей стороны. Пойми в семье, где нет доверия, нет отношений. Нормальных. Человеческих. Отношений.
— Вы поэтому с мамой разошлись?
— Отчасти, — он слегка поморщился, словно ему было неприятно, но переведя взгляд на меня, печально усмехнулся.