На крыльях удачи
Шрифт:
– Ничего не обнаружено, сэр.
– Проклятие, - выругался Сан. Пульт бешено мигал огоньками сигналов тревоги.
– Хорошо. Будем обыскивать каждого уходящего с бала.
Камисс испуганно глянула на шефа:
– А разве это можно, сэр?
– Спросите разрешения у барона, но я уверен, что он нам не откажет. Мы говорим об "Эльтдаунском Крылышке", а не о каком-то там булыжнике с астероида.
– Мистер Сан!
– Над пультом повисло изображение гневной физиономии барона. Огоньки сигналов тревоги просвечивали сквозь него.
–
Сан нажал на клавишу и прервал разговор с Камисс.
– Я как раз собирался к вам, мой господин, - сказал он.
– Пока мы "Крылышко" не обнаружили, но оно, вероятно, находится где-то в бальном зале. Могу я испросить у вас разрешения обыскивать каждого гостя при выходе...
Барон, похоже, несколько оторопел, но выражение его лица, по мере того как он свыкался с этой мыслью, становилось все более дружелюбным.
– Да-да, - сказал он, задумчиво поглаживая бакенбарды.
– Да, пожалуй, с учетом обстоятельств это возможно.
– А если нам все-таки не повезет и мы не обнаружим камня, тогда мои люди смогут продолжить слежку за подозреваемыми. А те, вероятно, наведут нас на то место, где хранят награбленное.
Барон Сильверсайд, вспомнив о необходимости вызволить коллекцию жены, просиял.
– Да, - проговорил он снова.
– Молодчага, Сан. Это вы хорошо придумали.
– Благодарю вас, сэр.
– Не забывайте о том, что поставлено на карту. Сан.
Почему-то теперь, когда барон вроде бы был доволен, угроза прозвучала еще более выразительно. Сан препоручил свою душу Превечному.
– Я помню, сэр.
– Хорошенько помните. Сан.
Вспыхнул новый огонек - очередной сигнал тревоги.
– Да, сэр. Я не забываю об этом.
Изображение барона растаяло. Сан тупо уставился на пульт, на мигающие огоньки. Наконец он не выдержал.
– Отключить всю сигнализацию!
– гаркнул он.
Пульт повиновался. На несколько мгновений - пускай хоть на несколько! наступил покой.
– Роман? Неужели ты?
– Да, мисс Беглянка.
Ванесса изумленно вытаращилась на Романа. Она уже протанцевала три фигуры с хозалихом в шляпе с высокой тульей и при галстуке и думала при этом, что есть в нем что-то знакомое. Только теперь она поняла, что знала его не один год.
– Роман, - восхищенно проговорила она, - ты просто сокровище. Из тебя получился превосходный Монтийи.
– Благодарю вас, мадам.
– На редкость превосходный. Удивительно, - проговорила она, прищурившись.
Роман же мог читать ее как книгу.
"Паломничество в Коричный Храм" уже началось к тому времени, как Майджстраль вышел из-за защитного экрана. Обыскивала его та самая дама-хозалих, которая следила за ним последние два дня. Она была явно смущена, даже в глаза ему старалась не смотреть. Если бы за обыском не наблюдали несколько подчиненных полисменш, Дрейк мог бы запросто все время держать "Крылышко" при себе и перекладывать из кармана в карман - Камисс ощупывала его и при этом отворачивалась.
Майджстраль
– Мисс Эдверт.
– Майджстраль, - всхлипнула Эдверт и отвернулась. Она плакала, впившись зубами в костяшки пальцев.
Дрейк достал из кармана носовой платок.
– Могу я чем-нибудь помочь?
– Нет, - мотнула головой Эдверт и взяла платок.
Майджстраль подождал, пока она вытрет глаза, и протянул ей бокал. Эдверт отдала ему платок, взяла бокал, отпила большой глоток, вернула бокал и снова взяла платок.
– Это все Перл, понимаете?
– Я так и думал.
Речь ее то и дело прерывали всхлипывания и вздохи, но Дрейк слушал внимательно и общий смысл уловил.
– Она оскорбила меня. (Всхлип.) На глазах у Киоко Асперсон. (Всхлип.) Несколько (всхлип) раз. Назвала пустоголовой. (Всхлип.) А Киоко и ее шарики (всхлип) все слышали. Она была такая вредная. (Всхлип.) Издевалась, шуточки отпускала про меня. А я не знала, что мне делать! Стояла как дура!
– Сочувствую, - проговорил Майджстраль, взял у Эдверт платок и снова подал ей бокал.
– Зачем она так? Я думала - мы подруги!
Эдверт залпом допила шампанское и вернула бокал. Он снова подал ей платок. Эдверт скомкала его.
– Жемчужница - член Диадемы, - сказал Майджстраль.
– Это надо учитывать.
– Да, я понимаю, на нее давят условности, и, вероятно, ей нужно...
– А в Диадеме без причин на публику ничего не делают, - добавил Дрейк.
– И это тоже надо учесть.
Эдверт замерла, не успев поднести платок к глазам:
– Вы так думаете? Вы думаете, она это нарочно сделала?
– У Жемчужницы было много протеже, Эдверт. Она очень умна и талантлива. И именно из-за того, что она - это она, Перл может доверять очень немногим. В рядах Трех Сотен люди используют других людей, и зачастую жестоко.
Эдверт посмотрела ему в глаза:
– А вам предлагали вступить в Диадему, правда?
– Неофициально. Но в общем-то, да, предлагали. И я знал, что меня примут.
– И Николь бы вас спонсировала. А вы отказались.
– Да.
– Из-за того, что тогда вам надо было бы стать... жестоким?
– Нет. Просто мне не хотелось до конца дней торчать у всех на виду.
– Вы не жалели о том, что так решили?
– Порой жалел. Но если честно, то жалел не слишком искренне и не очень серьезно. Как вспомню, что за жизнь была рядом с Николь... Каждое мое движение интересовало миллиарды людей. И я страшно рад, что лишен всех этих условностей.
– Он улыбнулся.
– Да и на жизнь зарабатывать трудно было бы.
Эдверт уставилась на свои колечки. Голос у нее стал унылый.
– Я-то думала, что мы с Жемчужницей такие подруги... Наверное, это было глупо.