На Лене-реке
Шрифт:
— На кого же? Не секрет?
— Был неприятный разговор с Петуховым, начальником обувного цеха.
— Почему же ты позволяешь своим подчиненным говорить тебе неприятности? — Людмила с легкой гримаской пожала плечами.
— Не в этом дело. Лично мне он ничего неприятного не сказал. Но меня возмутило его отношение к делу.
— К какому делу? — уже с любопытством спросила Людмила.
— Мы говорили об организации соревнования.
— А…
По тону восклицания Андрей снова почувствовал, что тема ее не интересует,
— Он, конечно, не посмел прямо высказать, но видно было, что всю работу по организации соревнования он считает пустой и никому не нужной формальностью.
— Что же он сказал?
— Он сказал примерно так: «К чему все это? Мы с вами производственники и понимаем: работа сдельная, и каждый себе не враг. Больше выработает — больше получит. Проще простого и яснее ясного. К чему усложнять?»
— Прости меня, — подняла брови Людмила, — но знаешь, по-моему, он совершенно прав.
Андрей отодвинулся от Людмилы.
— Одного я убеждал безуспешно целый час, не имею желания повторяться, — сказал он с раздражением.
— Ты совершенно разучился разговаривать спокойно. Можно было бы оставлять свой начальственный тон в директорском кабинете, — вспыхнула Людмила.
— Я не могу спокойно слушать, когда так пренебрежительно говорят об этом. Соревнование — лучшее, что отличает наших людей, то новое, что вошло в быт нашего народа. Рассуждать, как Петухов, или сочувствовать таким рассуждениям — значит не уважать наших людей, не ценить их самоотверженный труд.
— Ах, как я не люблю, когда пускаются в рассуждения о таких высоких материях! — поморщилась Людмила.
— Вот-вот! — почти закричал Андрей, вскакивая с дивана. — Петухов тоже упомянул о высоких материях. Поразительное единомыслие!..
Андрей хотел еще что-то сказать, но Людмила резко повернулась и вышла из комнаты.
Дверь директорского кабинета открылась, и послышался степенный голос:
— Разрешите, товарищ директор?
Андрей не привык еще отзываться на это обращение. Только после нескольких секунд молчания он осознал — это обращаются к нему.
— Да, пожалуйста!
Вошел плановик завода, полный, рыхлый мужчина средних лет. Вспухшие веки и красноватые белки глаз придавали его большому красному лицу вид обожженного.
— Андрей Николаевич, из управления строгая бумага. Ругают за провал первой декады.
— Уже ругают, — вырвалось у Перова, — а может быть, это грозная бумага еще Кравцову, а не мне?
— Нет, Андрей Николаевич, вам, вот именно вам. И за подписью Сергея Сергеевича Кравцова. Я потому и зашел.
Перов взял бумагу и быстро пробежал ее.
Это было директивное письмо, составленное по принципу «всем, всем».
В письме предлагалось «путем мобилизации рабочих, ИТР и служащих безоговорочно наверстать
В тексте письма были оставлены пробелы и от руки вписана цифра, показывающая процент выполнения первой декады — «92 процента», в заголовке наименование предприятия «Кожзавод» и адресат «товарищу Перову». Под письмом стояла подпись начальника технического отдела управления Кравцова.
— Как у вас, Прохор Никодимович, принято? На такие массовые письма отвечаете или нет? — спросил Перов с улыбкой.
— Зачем же, — также улыбаясь, ответил тот, — поставьте резолюцию: «Гл. инженеру к руководству», и я передам Александру Тихоновичу.
Перов уже строго посмотрел на плановика.
— К руководству, говорите, а чем же тут руководствоваться? Это же просто бюрократическая писанина. Оставьте ее у меня, я поговорю с ее автором.
Прохор Никодимович вышел. Перов еще раз перечитал бумагу.
«Отобью-ка я у них охоту писать подобные письма», — и тут же он принялся писать ответ Кравцову.
Андрей еще не закончил письма, когда вошел в кабинет Луговой.
Луговой на мгновение задержался на пороге, улыбнулся, подошел к сосредоточенно писавшему Перову и тронул его за плечо.
— Начинаете увязать в бумагах? — засмеялся он. Андрей поднял голову.
— Наоборот, отбиться хочу от некоторых бумаг. Очень хорошо, что вы зашли. Есть несколько неотложных вопросов. Пока я пишу, прочтите вот это. — Андрей протянул директиву, полученную из управления.
Луговой внимательно перечитал письмо.
— С виду оперативно, а по сути никчемно.
— Об этом-то я им и хочу написать и думаю, — Андрей усмехнулся, — что после моего ответа нам больше в таком тоне писать не будут.
— Правильно, — поддержал Луговой.
Когда Перов закончил, Луговой подсел поближе к столу и раскрыл принесенную с собой папку.
— Проверил я, Андрей Николаевич, выработку по основным операциям обувного цеха. Выводы получаются любопытные. Отстает комплектовка кроя и часто не справляется заготовочное отделение. На всех остальных процессах могут выдавать план, если устранить простои.
— Это все верно, Александр Тихонович. Но вы речь ведете насчет месячного плана. А у нас за первый квартал должок. К Маю перекрыть надо.
— Перекрыть долг, — сказал Луговой задумчиво. — Я тоже думал об этом. Часть, конечно, перекроем, а все… трудно поручиться.
— Можем перекрыть. Вот ваши расчеты. Вы говорите: расшить узкие места, уничтожить простои и этим обеспечить план. Так?
— Так, — подтвердил Луговой.
— А если добиться повышения производительности труда? А этого можно добиться! Именно в этом ключ к решению задачи. Согласны?