На Лене-реке
Шрифт:
— Волнуетесь, — заметил Луговой.
Андрей ничего не ответил и попытался улыбнуться.
Через несколько минут их пригласили на заседание.
— Товарищ Кравцов не справился с порученным ему делом, — доложил Еремеев. — Получилось это потому, что он забыл основное правило большевистского руководства. Оторвался от коллектива. Перестал прислушиваться к рабочим и специалистам. В справедливой критике рабочих видел только подрыв его авторитета. Не поддерживал полезные предложения, отмахивался от них, опасаясь лишних хлопот… Свое спокойствие товарищ Кравцов ценил выше всего… Где уж тут было думать
Кравцов побагровел от досады. Но, зная о намерениях Самоходова, счел более разумным промолчать. Еремеев посмотрел на его пылающие уши, подошел к маленькому столику, на котором возле двух телефонных аппаратов стоял стеклянный кувшин, доверху наполненный наполовину растаявшим мелкоколотым льдом, налил немного воды в стакан и выпил ее медленными короткими глотками.
— Партийная организация завода также повинна в создавшемся положении, — продолжал Еремеев. — Секретарь тоже оказался большим любителем спокойствия. Ну вдвоем они и… успокоили остальных коммунистов. К счастью, не всех… Партийное руководство мы обновили. Думаем, что новый секретарь, — Еремеев посмотрел на Лугового, и тому захотелось встать под этим пытливым, требовательным взглядом, — думаем, что новый секретарь, — повторил Еремеев, — понял, в чем состояла ошибка партийной организации. На прошлом заседании бюро мы с ним обстоятельно побеседовали…
Еремеев перевел взгляд с Лугового на Андрея и продолжал:
— Чтобы завод твердо встал на ноги, надо дать коллективу руководителя. Вносится предложение: освободить товарища Кравцова от обязанностей директора, как не обеспечившего руководство, и рекомендовать на должность директора завода инженера Перова.
Уже после голосования, когда Кравцов, Луговой и Перов поднялись, ожидая разрешения идти, Еремеев сказал Андрею:
— Товарищ Перов, партия доверяет тебе почетное дело — руководить людьми. Надеемся, ты это доверие оправдаешь. Совет тебе: не зазнавайся, но и не паникуй… У нас много еще любителей на трудности ссылаться. От центра далеко, железной дороги нет, Полюс холода, вечная мерзлота, зима длинная… Есть любители, с большим знанием дела об этих трудностях распространяются. Даже частушки сочинили по этому поводу:
Приленская земля — чудная планета: Тринадцать месяцев зима, остальное лето.— Слыхал?
— Слыхал.
— Так вот, следи за собой, чтобы эта длинная зима тебя не заморозила. Работать надо с огоньком. Это главное.
— Не забывай о самокритике, товарищ Перов, она хорошо подогревает, — сказал один из членов бюро.
— Не забуду, — твердо ответил Андрей.
— Ну, в добрый час, — заключил Еремеев, — желаем успеха.
Когда все трое подошли к машине, Сергей Сергеевич расшаркался перед Перовым.
— Прошу в кабину — согласно чину.
Луговой и Андрей с трудом уговорили его занять место в кабине.
Андрей вернулся домой, когда семья уже заканчивала ужин.
— Кормите начальство, — шутливо сказал Андрей, усаживаясь за стол.
Людмила выслушала мужа с противоречивым чувством.
«Наконец-то и тебя заметили», — хотела сказать она, но тут же подумала, что теперь Андрея
— Неспокойная должность. Легко и голову сломать.
— Постараюсь не сломать.
— Не всегда это зависит от старания, — возразила Людмила. — К тому же отличаться еще опаснее. Будем сидеть здесь двадцать лет. Тоже не весело.
Через несколько дней Перова вызвали к Самоходову. Андрей переоделся и, не заходя в контору, пошел в управление.
Самоходов сухо поздоровался с Перовым. Внимательно, не спеша оглядев Андрея, он спросил:
— Что же не принимаешь дела?
— Приказа жду, — просто ответил Андрей.
— А! — протянул Самоходов. — Значит, приказ мой все же нужен?
— Да, конечно, — ответил Перов, как бы не замечая насмешки.
Самоходов позвонил. Вошел управделами.
— Подготовьте приказ. Кравцова освободить, товарища Перова назначить.
— Формулировку освобождения Кравцова какую указать?
— Вот как тут изложено, — и, как показалось Андрею, поморщившись, Самоходов протянул управделами выписку из решения бюро горкома.
В дверях кабинета управделами встретился с Еремеевым.
— Приветствую, — обратился Еремеев к Самоходову, увидел Андрея и воскликнул весело и громко:
— А! Новый кожевенный король! Ну как? Начинаешь хозяйствовать?
— Начинаю, — уклончиво ответил Андрей.
— Зачем пожаловал, Василий Егорович? — почтительно спросил Самоходов.
— Праздник на носу. Считай, два месяца осталось. Пошел посмотреть, как его встречать собираются. И понимаешь, Спиридон Матвеевич, какая история, зайдешь в иной двор: вывеска большая, а порядка совсем мало. Ох, придется мне всех вас, больших начальников, к себе собирать да рассказывать, зачем в хозяйстве нужна метла да лопата. И к тебе приду, — повернулся он к Андрею, — с тебя особый спрос будет. Тебе задание. К Первому мая отставание перекрыть — план четырех месяцев выполнить. А? Как, начальник, выполнит он?
Спиридон Матвеевич пожал плечами.
— Надо выполнить.
— То-то, надо! Ты, наверно, больше всех удивишься, если выполнит. Отвыкли вы за последние два года, чтобы кожзавод у вас план выполнял, — и опять к Андрею отрывисто:
— А ты их удиви, удиви! — и уже с улыбкой: — Ты постарайся, чтобы в праздник стопочку за твой успех выпить.
И Андрей почувствовал, что Еремеев искренне волнуется за него, Андрея, за успех его работы, от души желает ему успеха и надеется на него.
Глава тринадцатая
— Ты что сегодня такой колючий? — с усмешкой спросила Людмила.
Андрей скользнул взглядом по ее пижаме зеленовато-голубого цвета и ничего не ответил.
— На кого прогневалось ваше директорское высочество?
— Дела заводские, — неохотно вымолвил Андрей.
— А поподробнее если? Можно ведь мне поинтересоваться и заводскими делами?
Нотка обиды прозвучала в голосе Людмилы. Людмила села на подлокотник и, наклонившись к Андрею, пригладила его спутанные светлые волосы.