На Лене-реке
Шрифт:
Луговой широко улыбнулся, показав крепкие ровные зубы.
— Сегодня утром заходил в управление и увидел себя в зеркале. Был потрясен собственным видом.
Когда меха были сняты, Андрей увидел невысокого, но ладно сложенного человека лет тридцати, с карими, чуть выпуклыми глазами и темными коротко подстриженными волосами. Гимнастерка защитного цвета была туго перехвачена широким ремнем.
Луговой Андрею понравился, что называется, с первого взгляда. Он предложил гостю папиросу.
— Не сумел научиться, — ответил
Эта улыбка еще больше расположила к нему Андрея.
— Кем будете работать у нас?
— Направлен был зав. лабораторией, но в пути повысился в чине. Видимо, пока я путешествовал, тут шла какая-то переписка обо мне. Сегодня в управлении мне показали телеграмму главка, назначают главным инженером завода.
— Замечательно! — воскликнул Андрей.
— Почему это вас так обрадовало?
Андрей немного замялся.
— Видите ли, с Максимом Ивановичем, вашим предшественником, мы так и не сумели найти общего языка.
— Да? А почему же?
— Он меня находит слишком беспокойным, а я его слишком спокойным. Так вот… и не сошлись характерами.
— А конкретно? — так же серьезно спросил Луговой.
— Примеров много. Вот хотя бы с валом для мездрильной машины.
И Андрей подробно рассказал Луговому о предложении Кузьмы Никитича. Луговой слушал с интересом.
— Очень толковое предложение, — сказал он. — Просто и ясно. В моей прошлой практике тоже был случай, когда на заводе стала мездрильная машина по этой же причине, но никто из нас не додумался до такого выхода из положения… Очень толковое предложение, — повторил он. — Надо его осуществить.
— Вам придется помочь нам в этом.
— Понадобится — помогу, — просто сказал Луговой.
Третий день Андрей с Ынныхаровым сидели в цеховой конторке, составляя план технического обучения.
Перову хотелось добиться, чтобы каждый подсобный рабочий освоил какой-либо станок, а каждый станочник умел работать не на одной, а на нескольких машинах. Это значительно сократило бы внутрицеховые простои. Он поделился своими мыслями с Сычевым и Парамоновым. Они одобрили намерения Перова и посоветовали привлечь к этому делу старика Ынныхарова.
— Егор Иванович любую машину в цехе знает как свои пять пальцев, — сказал Сычев.
— Да, — подтвердил Василий, — почитай, что всех станочников, которые сейчас в нашем цехе работают, он обучил. И я у него учился.
Когда приступили к составлению плана обучения, Андрею не раз пришлось изумиться. Егор Иванович знал в совершенстве устройство всех машин цеха и приемы работы на них. Особенно поразило Андрея то, что Егор Иванович тонко учитывал своеобразие каждой машины и точно определял, кого из рабочих следует обучать на той или иной машине.
— Нет, Андрей Николаевич, так не надо, — говорил он Перову, — зачем Митраченко на лощильной машине учить. Он большой, спокойный.
И Перову приходилось соглашаться.
В первую очередь Перов предложил готовить мездрильщиков.
— Правильно. Начинать будем с мездрильной. Здесь у нас запасных совсем нет, — согласился Ынныхаров. — Только на этой машине мне самому надо день поработать. Потом других учить.
— Давно не работали, — сочувственно кивнул Андрей.
— Нет. Не в том дело, — возразил Егор Иванович. — Вал другой. На таком не работал. Привыкнуть надо.
— Верно, я и забыл, — спохватился Андрей. — Ну хорошо, так и порешили. День сами работаете, Егор Иванович, а послезавтра с утра начинаете обучать новых мездрильщиков.
Обрабатывая первые кожи, Ынныхаров не решался дать полный нажим.
Но новый вал работал хорошо. Кузьма Никитич немало потрудился над ним и отделал его очень тщательно.
— Смотри, Егор, не посеки кожу, — предупредил Чебутыркин. — На этот вал надежа плохая. Толку с него, что с деревянного.
— Не посеку, Прокопий Захарыч. — Ынныхаров отпустил педаль и обернулся к мастеру. — А вал напрасно осуждаешь.
— Ну, ну, смотри, не вышло бы, как у Парамонова с гольевой строжкой, — проворчал Чебутыркин и отошел от машины.
Ускоряя ритм движения, Егор Иванович в то же время следил за работой машины и за действиями своего подручного Мишки Седельникова. Кожу нужно было выстелить ровно, не допуская складок и морщин. От этого зависело качество обработки.
Увлеченный работой, Ынныхаров не заметил, как подошел и остановился у машины Еремеев.
Еремеев не любил надолго откладывать исполнение задуманных намерений. А главное, его очень заинтересовал Перов, о работе которого он имел такие противоречивые отзывы.
Еремеев не торопился с выводами, но все же предварительное мнение его о Перове было скорее неблагоприятным.
«Не беда, что горяч, а вот легковат, кажется», — заключил он, вновь продумывая все сообщенное ему о Перове.
Приехав на завод, Еремеев ненадолго зашел к директору. В цех он пошел один. Эту привычку секретаря горкома на заводе знали.
— Провожатых не нужно. На заводе не в первый раз. Дорогу в цех знаю, — сказал он как-то директору, собравшемуся сопровождать его.
В цехе Еремеев разыскал Андрея и очень вежливо представился ему. «Какой же он старик?» — прежде всего промелькнуло у Андрея — он вспомнил, что в разговоре за глаза все обычно называли Еремеева «стариком». Но, всмотревшись, Андрей заметил частую седину на висках и множество мелких морщин на темном загорелом лице Еремеева.