На лыжне попаданец Ломаев
Шрифт:
Но остальные офицеры не торопятся, прикованные на свое место Сциллой и Харибдой, маршалом авиацией и командиром взвода. Согласен, последний выглядит не очень важно по сравнению с первым, но для подчиненных и это хватит.
Ой, ребята, потом по шее попадет за медлительность и пассивность, но будет поздно. Вот получите в характеристику плохую аттестацию и все, останетесь навсегда вечными лейтенантами с перспективой ухода в отставку в капитанах.
Все это пролетело в голове мгновенно и, посмотрев и увидев, что мои коллеги так и не собираются что-то менять, решительно выдвинулся,
— Товарищи офицеры и прапорщики спортроты, равняйсь, смирно!
И уже рапортовал самому Трижды Герою Советского Союза Кожедубу:
— Товарищ маршал авиации! Личный состав первого взвода Вологодской спортроты окончил обедать и направляется в тир для стрельбы из спортивных винтовок. Доложил помощник заместителя командира роты прапорщик Ломаев!
Кожедуб откровенно удивился. Видимо, он не узнал меня, все выслеживая командира взвода. А тут вдруг знакомый голос! Поневоле «проснешься». Но ничего, я смогу отбрехаться, знаю уже его.
Но Кожедуб, между прочим, даже не собирался ругаться. Он только нашел, наконец-то, лейтенанта Касатонова, удрученно покачал головой. А потом оживленно заговорил со знакомыми спортсменами, которых знал уже несколько лет.
Я же пока не торопился возобновлять знакомство с именитым летчиком. Как-то он незаметно прошел в военный городок. Хотя, как незаметно? Просто велел дежурному на проходном пункте ничего не говорить, тот и заткнулся. Либо не решился противоборствовать с маршалом авиацией, либо сугубый служака и у него на первом месте дисциплина.
А ведь и капитан Великанов ничего не знает. Сидит в штабе спортроты и не ведает, что над ним навевается гроза. Надо сказать! Раз Кожедуб так нахально нарушает служебную этику, то и мы чуть-чуть ее подвинем.
Аккуратно обошел маршала авиации. Пусть каждый делает то, что ему положено — Кожедуб, как генеральный инспектор МО СССР, ревизует, проверяет войска. А я потихонечку, в силу низкого своего звания буду ему помогать, хе-хе!
Так, мобильного-то телефона здесь, в ХХ веке, пока нет. Придется отправлять к Великанову обычного посланца. Мазнул по лицам присутствующих здесь людей, легко зафиксировал знакомые. А как же, соседей по комнате. А куда они денутся, раз входят в состав «А», значит, тоже в этом же взводе!
Остановился на ближайшем из них Минаеве. Надо поторопиться, чует мое сердце, Кожедуб не даст мне так прохлаждаться вдалеке. Сам виноват, назвался груздем, иди добровольно — обязательно в корзину.
Коротко объяснил в двух словах: подойди к командиру роты, передать, что на территории спортроты находится высокопоставленный гость, который, суля по всему, проводит тайную от командования роты проверку. Черт возьми, а он ведь тоже теперь входит в это командование!
Чуть совсем вслух не чертыхнулся, но сдержался, отправил Минаева. Тот, похоже, все уже прекрасно понял, заторопился к Великанову. Я же говорил, что прапорщики есть только бывалые, а зеленые лишь лейтенанты из военного училища.
А сам незаметно присоединился к группе офицеров и прапорщиков, находящихся вокруг маршала авиации. Спросит Кожедуб, где Ломаев? А вот он, скромно стоит рядышком,
— А где, кстати, прапорщик Ломаев? — раздался голос маршала авиации, — куда он потерялся?
— Я здесь, Иван Никитович! — я тут же вылез пред августейшие глаза. Мол, здесь, гражданин начальник, напрасно чернуху лепите.
— Где здесь? — уже сварливо поинтересовался Кожедуб, поискал глазами и вдруг обнаружил меня буквально в метре от себя. Успокоился: — вот ты где! — проглотил про себя продолжение, — «а я уж думал, ты побежал доносить к командиру роты».
— Никак нет, товарищ маршал авиации! — открестился я от невысказанного предположения нашего «милого» гостя, — я тут, наслаждаюсь вашей беседой военнослужащими спортроты.
— А, я-то думал, — Кожедуб остановился, резко переменил тему разговора: — стрелять из автомата еще не разучился, Ломаев?
— Обижаете, товарищ маршал авиации! — осклабился я, — этот навык только крепнет и развивается. Он мне строго нужен и как хорошему военнослужащему Советской Армии, и как профессиональному спортсмену — биатлонисту.
— Замечательно! — не выдержав, воскликнул Кожедуб, — вот слушаю я тебя, Олег, и кажется мне, что ты из ряда болтунов — краснобаев. Потом смотрю на сделанные дела, нет, все-таки, настоящий коммунист! Сколько золотых медалей заработал с предыдущей, прапорщик Ломаев?
— Всего три, товарищ маршал авиации! — несколько уныло — для зрителей — произнес я.
Кожедуб открыто засмеялся над моим унынием:
— Всего три, это разве повод для уныния? Ну-ка постреляй для меня в тире, порадуй старика меткой стрельбой. Я в свое время своими зоркими глазами нередко «просматривал» фрицам!
— Так точно, товарищ маршал авиации! — готовно ответил я. А что мне оставалось делать? Я и так полагал, что мнепридется показательно стрелять в присутствии маршала авиации и этого не страшился. Мы, удмурты, издревле были прекрасными охотниками и, если надо, воинами. А сейчас я стал наследником предками. И, смею надеяться, им за меня не придется смущаться.
В тире, точнее даже в небольшом полигоне, но под крышей и легкими стенами, уже находился командир спортроты капитан Великанов. Как я и думал, умничка все же у нас командир. Если быон пришел к маршалу авиации во время встречи офицеров и прапорщиков первого взвода, то и дураку бы стало ясно — командиру сообщили о появлении начальства. И ведь еще не скажешь, какова была реакция ревизора в зависимости от характера и настроения. Мог бы и пошутить, а мог и грозного фитиля дать.
А тут капитан занимается важным и очень нужным делом — проводит текущую проверку матчасти тира. Это, конечно, не тракторный парк, а военнослужащие — не сельские труженики, но нечто общее у них есть и техбазу надо контролировать.
И Кожедуб лишь уважительно пожал руку рачительному хозяину. Потом предложил посмотреть на стрельбу из автомата Калашникова новичка в спортроте прапорщика Ломаева. Великанов лишь согласно козырнул. Лично проверил автомат, шепнул между делом: «Спасибо». За что спасибо не сказал, но это и так было понятно.