На меже меж Голосом и Эхом. Сборник статей в честь Татьяны Владимировны Цивьян

Зайонц Л. О.

В классическое Средневековье весьма распространенной была телесная метафора общества. Образ тела лучше всего передавал идею сотрудничество отдельных частей ради общественного блага, идею средневековой социальной гармонии. Так, автор трактата Иоанна Солсберийского «Policraticus» [см.: Policraticus, lib. I—IV] [212] уподобил современное ему общество телу, все части которого имеют незаменимую функцию: голова – государь, стоящий над всеми; вооруженные руки – это рыцари (milites), которые слушаются государя; ноги – крестьяне, ремесленники, кузнецы и пр. – обслуживают, кормят тело и подчинены голове, а все вместе они служат Богу. Таким образом, модель общества отражает паулинскую метафору [1 Кор.: 12—27].

Так или иначе, все средневековые модели общества, видимо, в силу присущего им холизма интерпретировались как отражение божественного порядка. И особенно это касалось трехфункциональной модели, существовавшей издревле и возрожденной в XII в. в сочинениях церковных писателей Адальберона и Герарда Камбрейского [213] .

Согласно этой модели высший разряд общества составляют клирики, «молящиеся» («oratores»), передающие мирянам «благодать» и выполняющие функцию священства. Но как на земле, так и на небесах кроме функции священства существует и функция принуждения (судебная и военная). На небесах обе эти функции выполняет Христос, а на земле – епископы и короли (т. е. «молящиеся» и «воюющие» – oratores и bellatores); функция же обеспечения тех и других возлагается на «земледельцев» (laboratores). Все три функции взаимосвязаны и дополняют друг друга. Тройственная модель интерпретировалась как отражение Божественной Троицы и иерархии ангельских чинов. Как и Бог, общество было тернарным и унитарным одновременно. Как и лица Св. Троицы, tres ordines были взаимно связанными и зависимыми. Так или иначе, все эти метафоры выполняли функцию стабилизации и упорядочивания мира: каждый индивид мог занять определенное место в этой социальной пирамиде, в системе прав и обязанностей [214] . Тем самым эти модели способствовали тому, что volens nolens индивид должен был признать диктуемые условия существования.

Начиная с середины XIII в. интеллектуалы пытаются осмыслить социальные отношения оригинальным способом, представив общество в виде шахматной доски, а социальные страты – в виде шахматных фигур. Что означала такая социальная метафора, как шахматная доска, и какие новые принципы социальной стратификации она отражала?

Попробую ответить на эти вопросы, обратившись к известному трактату о шахматной игре – «Книге об обязанностях и нравах знати, или о шахматной игре» (“Liber de moribus et officium nobilium, sive de ludo schaccario”). Он был написан доминиканским монахом Якопо ди Чессоли во второй половине XIII в. Это произведение состоит из четырех частей. В первой содержится подробный рассказ о том, как была изобретена эта игра; вторая повествует о форме благородных шахматных фигур, каждая из которых олицетворяет определенный социальный страт; третий раздел трактата рассказывает о формах простых шахматных фигур – здесь речь идет о 8 пешках, которые олицетворяют разные профессии простолюдинов, а четвертый рассказывает о принципах перемещения фигур по шахматной доске.

Вначале Якопо ди Чессоли излагает причины изобретения игры: шахматы, говорит он, это полезный досуг и отвлечение от грусти. Но непосредственная причина, по которой она была придумана, – Regis correctio. Некогда жил в Вавилоне жестокий правитель Эвильмеродаг, сын Навуходоносора. Он был человеком развращенным и дурных нравов и более всего ненавидел своих критиков и наставников, которых, если они ему противоречили, он убивал. Народ, страдавший от жестокого государя, обратился к мудрецу Филометру с просьбой наставить тирана на путь истинный. Перед мудрецом встала проблема: как обратить к правильной жизни развратника на троне и при этом самому не лишиться жизни. Чтобы выйти из трудной ситуации, он изобрел шахматы – сделал из золота и серебра квазичеловеческие фигуры и разместил их на 64 клетках. Игра приобрела огромную популярность, в нее стали играть придворные; заинтересовался и Эвильмеродаг и попросил мудреца познакомить с правилами игры. Филометр изложил правила игры и одновременно ненавязчиво рассказал тирану о том, как должны вести себя король и другие члены общества, т. е. по существу прочитал проповедь о нравах и обязанностях правителя [Liber de moribus, 2]. Этот урок послужил во благо тирана и его подданных, и ситуация в государстве изменилась к лучшему. Отсюда вывод – шахматы игра полезная для воспитания и душеспасительная.

Шахматы в трактате сравниваются с обществом и его системой отношений, взаимных обязанностей и других необходимых условий существования социального здания. Вавилон, говорит Якопо, судя по сообщениям пророка Иеремии, был построен по плану, разбитому на квадраты. Каждая сторона длиной 16 римских миль, а общая площадь – 16 × 4 = 64. Чтобы представить размеры города, изобретатель этой игры создал доску с 64 клетками. Края доски представляют стены города, а они были высокими, и потому края доски высокие. Шахматы – это идеальный город Вавилона, в котором и была изобретена эта игра, в этом городе царят concordia и гармония [Liber de moribus, 30].

Итак, шахматы символизируют город, общество, а шахматные фигуры – различные социальные страты. На самом деле фигуры сами «напрашиваются» на аллегории: король и королева в шахматах соответствует королевской паре средневекового общества, конь – рыцарю, две ладьи олицетворяют представителей королевской власти, викариев короля (vicarii Regis), фигуры слонов – судий. Точно так же 8 пешек олицетворяют различные занятия простолюдинов – землепашество, кузнечное дело, торговлю и пр. Чессоли подробно описывает внешний вид и иконографические атрибуты каждой фигуры: скипетр и державу короля, меч и копье рыцаря, скипетр и

яблоко как инсигнии королевской власти в руках викариев, орудия труда в руках простолюдинов и пр. Проповедник рассказывает и о грехах и добродетелях, присущих каждому сословию, изображенному в шахматной фигуре, и сопровождает свое повествование небольшими назидательными примерами – exemplа, почерпнутыми из Валерия Максима, Цицерона, Сенеки и главным образом Винцента из Бовэ. В трактате отражен огромный интерес к простолюдинам. Каждая из 8 пешек олицетворяет сразу несколько «профессий»: так пешка, олицетворяющая портного, символизирует все ремесла, связанные с обработкой ткани и кожи, – «профессии» скорняка, дубильщика, кожевника и т. д.; пешка, изображенная в виде кузнеца (faber), олицетворяет такие ремесла, как кузнечное, а также ремесла кораблестроителя и дровосека; пешка, изображенная в виде купца, обозначает профессии торговца, менялы и пр. [Liber de moribus, 16—30].

В начале своего трактата Якопо признается, что уступил настоянию братьев-доминиканцев и записал проповедь, которую ему нередко приходилось читать с кафедры. Таким образом, его сочинение не что иное, как практическая мораль: с помощью шахматной метафоры он стремился воздействовать на сердца и души своих прихожан. Судя по всему, главной своей задачей он считал, во-первых, создать образ идеального общества и, во-вторых, указать представителям разных сословий – прежде всего благородным (nobiles), но также простолюдинам (populares) – на их обязанности и правила поведения. Но, рассказывая об officia, он все же больше внимания уделяет нравам, поэтому его фигуры не столько социальные, сколько моральные категории.

По мысли автора трактата шахматная доска представляет средневековое королевство, а фигуры, правила их ходов показывают, как нужно вести себя в обществе и вообще в различных жизненных ситуациях [Liber de moribus, 35]. Как в шахматах все подчинено защите короля, так и в обществе, по мнению Якопо, все социальные группы должны поддерживать короля и укреплять королевскую власть. Именно эта цель и сплачивает фигуры, и благодаря подчинению всех фигур королю создается гармония и порядок. Расположение фигур на шахматной доске выявляет отношения взаимной зависимости, обусловленности, весьма характерные для всякой жизни в обществе. Это в первую очередь вертикальные связи, так как благородные фигуры нуждаются в пешках, а те нуждаются в защите. Это также горизонтальные связи, так как король ничего не может сделать без своей знати. Проповедник обстоятельно объясняет, почему, например, простолюдины (пешки) стоят перед знатными. Народ – это венец знати. Без него немыслима жизнь знати. Что бы мог сделать викарий короля, олицетворением которого является фигура ладьи, если бы пешка – крестьянин, чья обязанность состоит в том, чтобы обеспечивать пропитанием, – не была бы поставлена перед ним? Что бы делал рыцарь, если бы перед ним не было пешки-ремесленника, который делает удила и шпоры? Что бы делали король, королева и все остальные без помощи пешки, символизирующей медика? (“Quid enim miles faceret, nisi ante se fabrum haberet, qui frena et calcaria pararet?.. Quid reges aut reginae aut ceteri facerent sine medicis?” [Liber de moribus, 30]). И пусть не презирают простолюдинов рыцари и представители знати, как только узнают, почему они размещены перед знатью. Итак, расположение фигур на шахматной доске выявляет солидарные связи, необходимые для всякой жизни в обществе. Таким образом, принципы иерархии и взаимосвязи средневекового общества прекрасно переданы в этой модели. Это была совершенно осознанная имитация общества.

Принципы перемещения фигур по шахматной доске также исполнены глубокой символики [Liber de moribus, 31—35]. Ладьи, олицетворяющие викариев, помещаются на белой и черной клетках и не должны отходить от короля на большое расстояние. Слоны (судьи) перемещаются по диагонали с тех клеток на три клетки, ибо цифра 6 (3+3) символизирует совершенство, а судьи должны обладать совершенством нравов и знаний, дабы судить честно. Пешки же жалкие фигуры: они ходят по прямой, но пожирают другие фигуры по диагонали – так и простолюдины приобретают все только нечестным путем. В целом ходы фигур – это жесты, которые необходимы для функционирования общества. Главный принцип перемещения благородных фигур – обеспечить защиту короля; как и в обществе, здесь также все подчинено интересам королевской власти. Все они направлены на достижение гармонии и согласия – concordia. В целом в описании перемещений фигур проповедники также воспроизводят некоторые принципы сосуществования общества и согласованности его действий.

В более широком смысле шахматы являются моделью мира, и именно так игру интерпретировали средневековые проповедники. С одной стороны, игрок, перемещая фигуры, создает некое подобие игры жизни, он одерживает победы и терпит поражения, заключает альянсы и вступает в конфликты, а затем отходит в вечность или добивается счастья и благополучия. С другой стороны, поединки шахматных фигур и общий принцип защиты короля приближал шахматы к феодальному бою. В общем, шахматная игра оказалась богатейшим источником ярких, запоминающихся образов, и этим во многом объясняется ее огромный успех в средневековом обществе, ибо в шахматах нашли нечто вроде концентрированной и универсальной формулы жизни и исторического процесса: счастье-несчастье, взлет-падение и пр.