На милость победителя
Шрифт:
– Почему? – удивилась Фокина.
– По кочану, – огрызнулась Юлия и уже собралась выйти, когда Татьяна бросилась к ней.
– Подожди, – прошептала требовательно, но негромко. – Ну что мы из-за какой-то хрюшки ссориться будем. Наш союз крепче, чем любой брак. Перестань дуться, дорогая…
– Ты вела себя непозволительно, Тань, – печально заметила Юля. – Я, конечно, останусь. Но ты, пожалуйста, последи за собой. Ты так нехорошо разговариваешь с людьми. Особенно с теми, кто не в состоянии тебе ответить. Этот мужчина…
– Он бросил меня, Юль. Как использованный презерватив выкинул. Может, он и высадит эту
– Может, еще вернется? – слабо возразила Юля.
– После такой сцены? – всхлипнула Татьяна. – Не думаю.
Она обвела невидящим взглядом кабинет, где все еще ощущалось пребывание великолепного Марселя. В воздухе витал его парфюм, а на столе одиноко стояла чашка с недопитым кофе.
– Поеду домой, – горестно всплеснула руками Фокина. И этот простой бабий жест никак не вязался с образом самоуверенной бизнес-леди.
– Хочешь, отвезу тебя, – робко предложила Юля.
– Сама доберусь, – отмахнулась Татьяна, накидывая норковую шубку и подхватывая сумочку от Форда. – Не бойся, – хмыкнула она, наблюдая, как Юлия запирает кабинет. – Сегодня пореву немного. А завтра все войдет в привычное русло. Марсель, конечно, скотина, но я справлюсь, – кивнула Фокина и торопливо зашагала по коридору.
«Поскорее бы добраться до дома, – сжав зубы, подумала она. – Почему ты так поступил со мной, Марсель?» – вздохнула горестно.
Уже дома Татьяна прошлась по пустым комнатам и чуть не разрыдалась от воспоминаний. Каждая комната кричала о Марселе. Даже кухня, ядрена кочерыжка! Ковер в гостиной, ванная, островок на кухне, стена в коридоре, к которой Марсель прижал ее властно и собственнически, одним движением задрал подол.
«Ну и, естественно, спальня», – тяжело вздохнула Фокина и бросилась на кухню за сигаретами. В обычной жизни она не курила и даже дыма не выносила. Но в случае форс-мажора сигаретка-другая спасали всегда. Татьяна повертела в руках пачку, некстати вспоминая, что купила ее в аэропорту, когда летела в Москву к брату. Кто и почему напал на него, выяснить так и не удалось. Какие-то отморозки избили Ромку в самом центре Москвы. Наверняка он знал или догадывался о причинах такой доходчивой беседы. Но сестру в свои проблемы посвящать не стал, лишь усмехнулся поморщившись. И на вопрос «что случилось» бросил коротко:
– На сук напоролся…
Трясущимися пальцами она выудила сигарету, прикурила ее раза с четвертого, и, как только затянулась с наслаждением и мысленно послала вероломного Марселя к гребаным поросятам, в дверь позвонили.
«О господи! – охолонуло внутри. – Неужели вернулся?» – засуетилась она. Притушила окурок. Быстро прополоскала рот. Кинулась к двери. Распахнула и застыла на пороге.
– Проходи, – бросила разочарованно, пропуская в квартиру брата.
– А ты кого-то ждала? – прижимая к себе загипсованную руку, недовольно пробурчал Роман и, унюхав табачный дым, вынес вердикт: – Ну понятно, систер.
– Меня бросили, Ром, – всхлипнула она, помогая ему снять куртку. Уткнулась носом в здоровое плечо. Ощутила на затылке ладонь брата.
– Ну-ну, Танюш, – прошептал он. – Хочешь, пореви или выскажись. Я утешу. Правда, сейчас из меня плохая жилетка, – усмехнулся
– Ты зачем из больницы ушел, дурень? – пробубнила Фокина, смаргивая слезы.
– Риторический вопрос, – хмыкнул Демьяновский. – Так же, как и «Зачем Володька сбрил усы?».
– Что? – не поняла она и тут же расхохоталась сквозь подступившие слезы. – Только маме ничего не говори, – предупредила с напускной строгостью.
– Так я и не знаю ничего, – фыркнул Роман и повертел головой. – Пожрать найдется что-нибудь? Что-то мне на общепите тоскливо…
– Так ты поесть пришел? – уточнила она, прикидывая, сколько идти пешком от клиники Макаровых.
– Ага, – не моргнув соврал он, решив не упоминать про звонок Юли. – Там, конечно, кормят как в ресторане. Но иногда приедается, знаешь…
– Догадываюсь, – улыбнулась она и полезла в холодильник за голубцами. – Вчера готовила. Будешь?
Роман поморщил нос, словно напоминая старшей сестрице, что вчерашнюю пищу предпочитает не есть. Потом задумался лишь на мгновение и махнул рукой.
– Давай, систер. Только, чур, и ты со мной.
– Не могу, – призналась она. – Кусок в горло не лезет. Нужно еще вещи собрать и на площадку выставить. Я облажалась, Рома, – расплакалась Татьяна. – Я такая дура, каких поискать…
– А что за мужик? – озадачился Демьяновский. – Может, это вор какой? Проверь, ничего не пропало? – выпалил он, понимая, что наступил самому себе на больную мозоль. Все две недели в клинике он пытался понять, зачем все-таки Камилла украла деньги? На что потратила? И самое главное, почему Миша Агафонов, никогда не замеченный во вранье, так настойчиво и упорно прикрывает воровку и лгунью? Не хотелось верить, что самый близкий друг, женившись, превратился в лицемера. Нет! Агафонов был искренен. Он навещал ежедневно, приносил куриный бульон, что по утрам варила его красавица-жена, играл в шахматы, да и просто болтал о пустяках. Роман вспомнил тот самый подарочек, привезенный Агафоновыми из свадебного путешествия. Шахматные фигуры в виде черепов и шахматная доска, до боли походившая на древние глиняные таблички с клинописью.
«Трудно поверить, – мысленно усмехнулся Демьяновский. – Но, видимо, Ева так очаровала мужа, что он и заикнуться о Камилле боится. Друг, блин!»
– Нет, ничего не пропало, – прошептала Татьяна, выкладывая голубцы на тарелку. – Я при нем в сейф не лазила и ни за что не платила. Он сам… – протянула она со вздохом и, подхватившись, кинулась в прихожую. Взяла со столика пиликающий сотовый и с придыханием бросила:
– Да, Марсель…
– Я послал к тебе человека. Отдай мой чемодан, пожалуйста, – заявил он как ни в чем не бывало.
– Хорошо, – выдохнула она, силясь не заорать. – Ты мне ничего не хочешь сказать?
– Прости, – холодно бросил вчерашний любовник. – Ты мне понравилась, Танья, – заявил он уверенно. – Но вряд ли нам суждено быть вместе.
– Ты… – только и смогла выдавить Фокина. – Ты…
– Забудь обо мне, Танья, – с сожалением добавил Марсель. – Я не стою твоих слез. Наш скороспелый роман подошел к концу. Всего тебе хорошего, девочка, – пробурчал он и, не прощаясь, нажал на кнопку отбоя. Татьяна ошалело глянула на погасший экран и быстро прошла в спальню. Собранный чемоданчик стоял у стены. Ни единой вещи Марселя в комнате не наблюдалось.