На неведомых тропинках. По исчезающим следам
Шрифт:
Так что имело значение? Человек? Его отец? Или этот дом, который, в отличие от хозяев, убежать не может?
– У кого Тур Бегущий так плодотворно остановился в Пустоши? – спросила я мужчину.
– Сообразила, – криво улыбнулся мужчина. – У изменяющегося. Он на эту забытую святыми стежку один такой был. Теперь ты понимаешь…
– Что вы храните в этом доме? – перебила я хозяина дома. – Оно стоит жизни вашего сына?
– Нет. – Рык исказил лицо мужчины. – Не стоит. Уходите. Хотите – деритесь. А Ксьяну передайте, сунется – выпотрошу.
– Классно поговорили, – шипела змея, улица уже была темна, свет в окнах домов ложился на дорогу размытыми прямоугольниками. – Люблю задушевные беседы, особенно когда оппоненты настолько близки, что обходятся одними намеками.
– Мы здесь никто. Ни сказать, ни приказать, ни заставить, прикрываясь именем хозяина. Прогоняют – уходи или дерись. – Простая истина возмущала и озадачивала молодого целителя.
– Эти ведьмаки из Пустоши и из Подгорного братья по отцу, – сказала я.
– Спасибо, святая Ольга-заступница, вразумила. – Пашка изобразила шутовской поклон, впечатление портили лишь выскочившие черные когти. – Плевать мне на их родство. Что тут, во имя низших, творится? Очередная версия Монтекки и Капулетти? Санта Барбары? Рабыни Изауры? Династии? Супермена?
– Он-то тут при чем? – буркнул парень, последнее предположение почему-то его обидело.
– У ведьмака в доме что-то хранится… – стала объяснять я, но Пашка обхватила мои плечи с такой силой, что следующий вдох дался с трудом – не дружеский жест, а борцовский захват.
– За тобой идет человек, – прошипела она в ухо и потащила меня вперед. – По соседней улице. Тот, кого якобы взяли восточники, кто якобы охотился на лихо.
– Точно за мной? – переспросила шепотом я.
– Ага, – улыбнулся Мартын, – за тобой. Его взгляд сверлит твою спину. Неужели не чувствуешь?
– Чему радуешься? – Явидь увлекла меня в переулок. – Разворошили осиное гнездо.
– Так и прекрасно, – продолжал веселиться парень. – Пусть проявят инициативу. А мы посмотрим, что из этого выйдет.
Пашка оскалилась и торопливо зашептала:
– Идешь по улице до первого поворота, сворачиваешь направо и оказываешься на Центральной. С нее не сходи, что бы ни случилось. До кафе, в котором мы сидели, от силы два квартала.
– Дай охотнику шанс, – добавил молодой целитель. – Соглашайся на любое предложение, там разберемся, надо оно нам или нет.
– Повторяю, со стежки не сходить, – снова стиснула меня Пашка. – Будешь ждать в кафе, сиди хоть до утра, но по темноте не шастай, тут тебе не север. Поняла?
– Да.
– И чтобы не заснуть ненароком. – Глаза целителя вспыхнули светлой зеленью, я почувствовала, как по телу поползли мурашки, прогоняя усталость и наполняя мышцы
– Святые! Что отец, что сын. Хоть бы предупреждали, что ли. – Я встряхнулась, чувствуя, что могу пробежать несколько километров без остановки. – Сами-то что делать будете?
– Смотреть со стороны. Оттуда всегда лучше видно. – Змея подмигнула, достала из кармана указывающий камешек и протянула мне. – Может, ничего и не будет, и охотник пойдет своей дорогой. Но если нет, стоит его пометить.
– Не хочу сдавать человека палачу.
– Этот Влад тебе никто, поняла? Посмотрим, как запоет его отец, когда сынок окажется в любящих руках дяди. Если не он, так прадед вспомнит о «нехорошей ночи». – Пашка вложила амулет мне в ладонь. – У нас есть цель, не забыла? Юково.
Я сжала пальцы вокруг прохладного камня.
Влажная земля мягко пружинила, дыхание вырывалось рваными облачками пара, ночью на стежке похолодало. Дождь продолжал накрапывать, мелкий, надоедливый, неприятный. Капли затекали под воротник и холодили кожу.
Я шла, поминутно оглядываясь, вслушиваясь в каждый шорох, вглядывалась в каждую тень. И почти успела пожелать, чтобы шедший где-то позади человек решился хоть на что-нибудь: либо на разговор, либо на удар.
Но все же, когда вынырнувший из бокового переулка мужчина схватил меня за руку, я испугалась, не удержавшись от вскрика.
Со стороны смотрелось наверняка презабавно. Идут двое, мужчина и женщина, держатся за руки. Внутри меня все подрагивало от предвкушения и странной иррациональной неизвестности. Не страх, а лишь его преддверие. Я знала: что-то случится, и даже почти ждала этого. Так мы и шли несколько минут, не расцепляя рук и бросая друг на друга косые взгляды.
– Как тебя увидел, сразу все понял, – заговорил, наконец, Влад.
«Ну, хоть кто-то», – мысленно ответила я, продолжая идти рядом.
– Ты – человек. – Он говорил так, словно это объясняло весь тот бред, что происходил вокруг, – Вместе мы сделаем это. Ты север, я восток. Соберем артефакт и станем, – я почувствовала пожатие пальцев, – не слабыми людьми, не низшей продавшей душу нечистью, а высшей знатью. – Влад зло рассмеялся. – И тогда упыри умоются кровью.
По его телу прошла дрожь предвкушения и по руке предалась мне.
– Значит, то, о чем все говорят, то, что меняет судьбу, существует? Артефакт? – спросила я.
– Не просто артефакт, а вещь ушедших.
– И хранится он в доме твоего отца?
– Часть. А часть у Ксьяна, его разделили.
– Ты поэтому там охотился? Чем тебе маленькое лихо не угодило?
– Да ничем. Пусть не валят с больной головы на здоровую. У нас с лихачем был договор, да только Ксьян пронюхал, орола этого толстого на нас натравил. Меня защищают амулеты отца. – Невзирая на дождь, Влад отогнул воротник куртки, показывая связку разноцветных подвесок на толстой цепочке. – А мальцу башку снесло.