На неведомых тропинках. По исчезающим следам

Сокол Аня

– Вам почто? – ответила та. – Зубья стерлись, что ль? Или оградку заказать надумали?

– Оградку, – кивнула Пашка, – тебе подарим.

Незнакомка зарычала, хлопнула входная дверь, новый посетитель рассмеялся.

– Спасибо бы сказала, Вирка. Низшие не велят подарками пренебрегать. – Пожилой, почти лысый мужчина без спроса уселся за наш столик. – Я – смотритель и летописец Подгорного. – Он по очереди посмотрел на явидь, на меня, на парня. Темная кожа на широком лбу собралась складками. – Надолго ли к нам? Интересуюсь по долгу службы.

– Будет

зависеть от вас, – ответила змея.

– Гвоздарь живет за первым поворотом к югу, третий дом с коваными цветами вместо решеток, – улыбнулся смотритель. – Еще что-то для дорогих гостей?

«Чтобы вы убрались побыстрее со стежки», – непроизнесенные вслух слова повисли в воздухе.

– Почему нет. – Явидь кивнула Мартыну.

– Мы идем по следу Тура Бегущего, – сказал молодой целитель.

– Плохой след. – Старик нахмурился.

– Вы его знали? – удивилась я.

– Видел. – Дед перевел взгляд в пространство. – Послушайте моего совета, не суйтесь к Илие с этим. – Он указал на дневник в руках у целителя.

– Почему? – спросил парень.

– Потому что после ухода постояльца с желтой тетрадью его единственная дочь Алика понесла.

Я почесала нос, парень допил чай и поставил кружку, особого впечатления новость не произвела. Это же нечисть, тут за неверность или беременность «в девках» никогда камнями не забрасывали.

– Мое дело предупредить. – Смотритель встал. – Неприятностей с северниками мы не ищем, но если уж припрет, прятаться не станем.

Предупреждению мы не вняли и уже через десять минут стояли перед домом с ажурными коваными решетками. Желтая тетрадь была предусмотрительно убрана в рюкзак. Ворота гаража, пристроенного к дому, открылись, и мы увидели гвоздаря.

Позади кузнеца, там, где должна стоять машина, располагалась мастерская. Пылала жаром печь, в длинных мускулистых руках кузнец держал отнюдь не кузнечный молот, а рычаг современного механического пресса. Шишковатый череп повернулся в нашу сторону. Одного взгляда хватило, чтобы понять, почему Илие не стоит напоминать о визите Тура Бегущего. Он был робазом. Родами погибла его мать, его жена, а вот теперь и дочь. Ее убил плод, что оставил в ней путешественник, остановившийся в его доме на ночь. Еще один род, принимающий смерть от своих детей: либо при рождении, либо после их совершеннолетия. Дочь не доросла до того, чтобы поднять руку на отца, но зацвести для мужчины – успела вполне.

– Убирайтесь, – высказался Илия, снова повернувшись к прессу.

– Уже предупредили, – процедила змея и без всякой опаски зашла в мастерскую.

– Не буду говорить о Бегущей твари. Судьбу переписать надумали? Без меня. – Робаз опустил пресс в форму. – Заявится Тур, шею сверну.

Я видела робаза второй раз в жизни, и, в отличие от работающего у Седого в гараже, этот был образцом красноречия.

– Да, низшие в помощь, – криво улыбнулся целитель. – Мы тоже не особо хотим о нем говорить.

– Расскажите о нехорошей ночи, – попросила я, откидывая

мокрые волосы назад. – Той, что была накануне.

Пресс с шипением поднялся, длинные обезьяньи руки напряглись и разжались.

– Бывают такие ночи, мало ли,– пробормотал Илия. – Сны дурные налетят и сгинут.

Я вошла следом за змеей. Илия посмотрел на меня маленькими темными глазками, нахмурился и по-звериному тряхнул головой. Но спрашивать о том, что в компании целителя и нелюдя делает человек, не стал.

– Ночи? – услышала главное змея. – Ночь, когда деревья шагнули вперед, была не одна?

– Уходите, нечо бабские сказки повторять. – Кузнец вытер руки и потянулся к молотку на стене, разных железок вокруг висело в избытке. – Не то пески вернутся. Ну, – робаз повысил голос, – пошли прочь!

– А вот это уже интересно. – Целитель оглядел пустынную улицу, вопреки всякой логике разговор с кузнецом вызвал в нем воодушевление. – Вы слышали, ночь была не одна?

– Не глухие, – проворчала Пашка. – Что он имел в виду, говоря, что пески могут вернуться? – В первый раз я видела, как ей стало не по себе. – Это ведь магия Простого демона.

– Логично, вы не находите? – остановился парень, подбирающееся к горизонту солнце сделало его кожу смуглой и словно бы припорошенной пылью. – У кого собрано больше всех артефактов ушедших? Кто чаще других брал их в руки?

– Да-да, мы поняли, – перебила явидь. – Предпочитаю не связываться с магией хозяев. Не хочу превратиться в человека. Не обижайся. – Она посмотрела на меня.

– Песок есть везде, – кивнул целитель. – А песок Простого забирает нечистые силы одним касанием.

Пашка переступила с ноги на ногу, словно ходьба по восточным землям доставляла дискомфорт и, принюхавшись, вдруг присела, проводя пальцами по влажной черной земле.

– Здесь прошел человек.

Я сделала шаг назад, оставив влажный отпечаток.

– Да не ты, – отмахнулась змея. – Мужчина, не более суток назад. Один, без конвоя.

Только нелюдь могла почувствовать смытый дождем след, взять который не смогла бы и собака.

Я вспомнила просьбу старшего Пустоши, ему не понравилось, что охотника взяли восточники. Но, по словам змеи, человек был более чем свободен. Сколько у них тут людей бродит?

Опытные, не в первый раз доставляющие грузы водители предпочитали проезжать, а не проходить стёжку. Видимо, деньги были важнее отсутствия ночных кошмаров.

– Предлагаете заняться просьбой старосты? – спросил целитель.

– Всяко лучше, чем соваться в дела Простого, – кивнула Пашка. – Хотя, палач лукавил, он не станет выяснять, у кого останавливался Тур Бегущй в ту ночь.

– Почему? – спросила я.

– Потому что он и так это знает, – ответил целитель. – Хотел нас на крючок подцепить. По его словам, в те времена он даже не родился.

– Вранье? – уточнила я.

– Нет, – фыркнула змея. – Но год, когда Тур бродил по горам, мы не называли. Он знал его сам.