На новые земли. Немецкие колонисты и их судьба в Юго-Восточной Европе, России, Северной и Южной Америке
Шрифт:
Однако все эти не связанные с сельским хозяйством люди и не собирались быть крестьянами, они собирались искать удачу, продолжая трудиться по своей специальности в разных городах и селениях России. Такая возможность была им обещана манифестом Екатерины II и российскими вербовщиками. Не их вина, что по прибытии в Россию их всех насильно направили в Поволжье и обязали заняться сельским трудом. Здесь надо отметить, что позже российское правительство пыталось изменить положение дел, оно посылало своим комиссарам и агентам в Германии закрытые формуляры, в которых обязывала вести вербовку лишь среди людей, занятых сельским трудом. Однако эти новые требования не были допущены к широкой огласке, поскольку противоречили тексту манифеста, а вербовщики в погоне за легким заработком
Нелестную оценку качественного состава колонистов из книги колониста Цуге часто приводятся авторами, которые с панславянских позиций доказывают ошибочность всей колонизационной политики России. В этой связи отметим, что Цуге дает не всегда лестную характеристику завербованным колонистам, исходя лишь из оценки одной группы, в составе которой он прибыл в Россию.
Нам удалось найти его в списках переселенцев, составленных в ходе ревизии, проведенной по распоряжению Канцелярии опекунства иностранных в конце 1767 года. Он зарегистрирован под десятым номером среди других переселенцев колонии «Починная» (немецкое название «Кратцке»). Приведенная в переписи информация: «Цуге Кристьян Готтлиб, 22, сапожник из Саксонии, холост, прибыл 7.08.1766, получено от воеводской канцелярии в Саратове 150 руб., на 1768 г. распахана 1 дес., живет в работниках» – полностью совпадает с его рассказом о себе. Последнее подтверждает и его авторство, которое подвергается отдельными историками сомнению, судя по приведенным фактам в послесловии к его книге.
Все переселенцы колонии «Починная» относились к вызывательскому товариществу Дебофа (de Boffe), вербовщики которого, стремясь как можно больше заработать, использовали любые легальные и нелегальные приемы, откровенный обман и вербовали всех подряд, включая непригодных для земледелия колонистов. Существующую тогда «грязную» практику вербовки немецких колонистов среди вызывательских товариществ отмечает в своей книге и Георгий Писаревский: «…общий уровень коронных колонистов был значительно выше, чем вызывательских, среди которых были не редкостью представители городского пролетариата, часто люди, совершенно отбившиеся от всякой работы, пьяницы и бродяги».
Проведенный нами анализ списка переселенцев ревизии 1767 года по колонии «Починная», среди которых и колонист Цуге, показывает, что из 54 зарегистрированных переселенцев было 33 женатых, 1 сирота, 2 пасынка, 2 вдовы, 8 овдовевших и 8 холостых мужчин, а в их семьях насчитывалось 32 ребенка. По 11 зарегистрированным, в том числе по 4 взрослым мужчинам, двум вдовам и по 5 пасынкам и сиротам не была указана их профессиональная принадлежность. Такие данные имелись лишь по 43 официально зарегистрированным колонистам, среди которых оказалось лишь 6 хлебопашцев или людей, имевших опыт ведения сельского хозяйства. Среди остальных было 6 сапожников, 5 ткачей, 3 портных и еще по два кожевника, кузнеца, винокура, каменщика, солдата и столяра. В единственном числе были маляр, винокур, охотник, мастер музыкальных дел, слесарь, плотник. По одному были зарегистрированы и представители таких редких специальностей, как мастер соляных дел, медник, мастер корабельных дел, серебряник, седельник, переплетчик.
Как видим, в колонии «Починная» лишь 14 % зарегистрированных имели в прошлом знания и опыт ведения сельского хозяйства. Остальные, поддавшись на уговоры и настояния чиновников, против своей воли были вынуждены заняться сельскохозяйственным трудом, имея совсем другие специальности. Такой профессиональный состав колонистов наблюдал, а затем не всегда лестно описывал в своей книге Цуге.
Не только он, но и другие часто переносили негативные и субъективные оценки профессиональной пригодности переселенцев в Поволжье, завербованных в основном агентами зазывательских компаний, что далеко не всегда соответствовало действительности. Чтобы не быть голословными, рассмотрим результаты уже упомянутой ревизии 1767 года, которые легли в основу рапорта графа Орлова от 14 февраля 1769 года, направленного им Екатерине II. Уникальные материалы этого отчета приведены в 38 приложение к монументальной работе Григория Писаревского.
Позже в соответствующих разделах книги мы остановимся более полно на оценке этих данных, а сейчас проведем оценку состава колонистов по их способности и пригодности к хлебопашеству. При этом рассмотрим отдельно так называемые «коронные» и «зазывательские» колонии. Всего в Поволжье были образованы 41 коронная и 61 зазывательская колонии. Напомним, что вербовкой коронных колонистов занимались русские посланники и резиденты, а также назначенные правительством специальные комиссары, оплата которых не зависела от числа завербованных. Иначе формировались зазывательские колонии, в которых зазыватели и их агенты мало заботились о качественном составе, поскольку их оплата напрямую зависела только от количества завербованных.
Согласно данным рапорта графа Орлова в коронных колониях проживало 2946 семей колонистов, из которых 199 были неспособные, а 2747 (или 93 %) – способных к хлебопашеству. При этом в таких колониях, как Пановка, Елшанка, Ягодная Поляна, Таловка, Буйдаковъ Буяракъ, все 100 % семей были пригодны к ведению сельского хозяйства. В зазывательских колониях Деборегарда из 1523 семей 1357 (или 89 %) были пригодны к хлебопашеству; «Дебофа» из 434 было 403 семьи (или 92,8 %), пригодных к землепашеству. Чуть ниже была доля семей, пригодных к хлебопашеству в зазывательских колониях Леруа и Питета: 1347 (88 %) из 1530. Из всех 6433 семей коронных и зазывательских колоний 5854 (или около 91 %) были отмечены как пригодные к землепашеству.
Как видим, в рапорте Орлова приводится довольно высокий уровень пригодности семей колонистов к ведению сельскохозяйственного производства, который совсем не вяжется с существующими негативными оценками отдельных авторов. Следует заметить, что оценка пригодности колониста к землепашеству приводится без указания его прошлой специальности. Можно предположить, что определенная часть переселенцев не была связана с сельским хозяйством и вынуждена была против своей воли осваивать земледелие, а позже свыклась и даже преуспевала в этой деятельности.
Совсем иначе развивались события по вербовке колонистов для переезда в Россию в других государствах, из которых она также рассчитывала привлечь людей. Российское правительство потребовало в 1763 году от своих дипломатических посланников и агентов опубликовать и распространить манифест Екатерины II во многих европейских странах и вести в них активную вербовку. Однако деятельность в этих странах практически оказалась безрезультатной. Связано это было с целым рядом причин и, главным образом, с тем, что основные европейские державы сами были заинтересованы в притоке подданных чужих государств и всячески поощряли иммиграцию и запрещали эмиграцию. В этой связи многие монархи всячески противодействовали попыткам доведения до подданных своих стран объявленных в манифесте щедрых льгот и привилегий для переселенцев в Россию. В ряде стран были приняты самые решительные меры против деятельности российских вербовщиков.
Так, королева Австрии Мария Терезия своим указом от 16.11.1763 года не только запретила распространение манифеста Екатерины II, но и эмиграцию из страны. Его нарушение в первый раз наказывалось 5 годами тюрьмы с каторжными работами, во второй раз – 10 годами и каторжными работами, а в третий раз – смертной казнью через повешение. При этом наказания, включая смертную казнь, в одинаковой степени грозили иностранным вербовщикам и помогающим им собственным подданным. Каторжными работами и тюрьмой наказывалось принятие в своем доме завербованных людей и утаивание сведений о них. Сообщавшим государственным органам любую информацию о случаях вербовки полагалось денежное вознаграждение. Аресту подвергались те, кто по разным причинам вернулся назад, но ранее выехал из страны без получения разрешения.