На окраине города
Шрифт:
— А я и не прошу, — сердито повел плечами Чередник. — Ну выпил я, пошумел, так разве я преступление перед государством совершил? Люди не то делают, да все с рук сходит.
— Ты любишь фантазировать? — неожиданно спросил Лобунько.
Михаил удивленно вскинул глаза:
— Что?
— Фантазировать любишь? Так вот, представь себе, что в один прекрасный вечер хотя бы половина граждан мужского пола в нашем государстве напилась пьяной. Второй половине, конечно, тоже покоя не было бы. Куда там… Шум, крики, драки, поножовщина. Как
— Ну, так не может быть, — чуть улыбнулся Чередник. — Выдумать все можно.
— Почему не может? Вполне даже может, — Виктор остро глянул на Чередника. — Ты можешь пить, а другим нельзя? Или у тебя причины есть?
— Ну, все это… так… слова — улыбка сползла с лица Чередника. — Все это я знаю. Не на ворованные пью, а на свои.
— Дойдет и до воровства, если не на что будет выпить, — сказал Виктор и почувствовал, что разговор идет не в ту сторону. Чувствовал, а не находил, что сказать Череднику убедительное и такое очевидное, чтобы он сразу осознал свою неправоту. С раздраженьем вспомнились слова из популярных медицинских лекций о вреде алкоголя, на ум приходили целые фразы об отвратительном облике пьяниц и хулиганов, но от этого досада лишь усилилась. «Не то все, не то… — хмурился Виктор. — К чему вся эта трескучая болтовня. Прав он, Чередник, что и без меня все это знает. Значит, главное не в этих словах. Но в чем же? В чем?
— Что же, Михаил, я ведь, собственно, не за этим пришел, — и мгновенно поймал настороженность в глазах Чередника. — Смотрел сейчас, как в волейбол играют ребята, и мысль одна появилась. Не создать ли нам сборную строительства, а? Игроки, я думаю, найдутся. Как ты на это смотришь?
Чередник отвернулся и глухо сказал, снова раскрывая книгу:
— Найдутся, конечно. Но я играть не буду. А почему — не спрашивайте. Я ведь все понимаю — и ваши задачи и обязанности как воспитателя. И кино о Макаренко видел, и книги читал. Да только без обиды вам скажу: не стоит вам около меня ходить, сам о себе думать буду.
Ответ поразил Виктора, он ощутил, как жарко ударила в лицо кровь.
А Михаил обернулся, посмотрел ему прямо в глаза и тихо сказал:
— А то, что я ударил Козликова, моя ошибка. Вы меня — ваша ошибка, — и невесело усмехнулся: — Минус на минус в алгебре плюс бывает. А в жизни две ошибки. За свою я отвечу.
Виктор мысленно добавил: «А за мою — я».
Оба замолчали. Виктор решил, что самое лучшее сейчас — уйти, но как закончить разговор?
— Что же… Михаил… Может, в волейбол играть пойдем? — незнакомым прерывающимся голосом сказал он.
Чередник промолчал, уткнувшись в книгу, но тут же захлопнул ее и, не глядя на Виктора, равнодушно поднялся.
Вместе они вышли из шалаша, вместе прошли до волейбольной площадки и встали рядом, ловя на себе любопытные, удивленные взгляды. Никто, вероятно, после вчерашнего не рассчитывал встретить их вместе. Виктор почти с благодарностью оценил такт Чередника, так как знал, что совместное
— А Николай начал лучше играть, — обернулся к нему Чередник, показав на Зарудного, и крикнул: — Коля! Устал? Давай заменю.
— Айда! — кивнул потный Зарудный, и Чередник, быстро раздевшись, вбежал на площадку.
Но Виктор не стал смотреть его игру. Он в раздумье направился к озеру. Хотелось внимательно разобраться в происшедшем, докопаться — почему же он оказался бессилен перед Чередником. Но… напряженные нервы хотели отдыха; хотелось махнуть на все рукой, забыть о Череднике, обо всех неприятностях, которые его ждут.
И заранее ощущая свежее, ласковое прикосновенье теплых волн к разгоряченному телу, Виктор пошел туда, где купались ребята.
На берегу пестрыми грудами лежали рубашки и платья. Стоял неугомонный разноголосый шум. Вот к берегу подбежал Володя Горелов, пристально посмотрел вдаль, оглянулся по сторонам, потоптался и прыгнул в воду, вынырнул он далеко-далеко, приглаживая рукой прилипшие к лицу волосы. Сбросив футболку, майку и брюки, Виктор вошел в теплую, запененную у берега воду и неторопливо поплыл. Успокоенный, он плыл все дальше в туманную, смутную даль озера, и вскоре, оглянувшись, увидел, что головы купающихся кажутся отсюда очень далеко. Лишь один кто-то упорно приближался. «Да это Кирилл Козликов», — удивился Виктор.
— Не боишься, Кирилл, так далеко заплывать? — спросил Лобунько, посматривая на мокрое улыбающееся лицо Козликова.
— Ну, зачем бояться. Мы с Леней Жучковым это озеро переплывали.
В его откровенной мальчишеской улыбке Виктор ясно читал признательность и уважение.
— Чередника видел? — подплыл поближе Виктор.
— Видел, — засмеялся Кирилл и обернулся к берегу. — Он тоже купается, — а повернувшись к Виктору, добавил: — Извинялся сейчас он передо мной… Ребята там были, Жучков Леня, Зарудный.
— Извинялся?!
— Ну да, — весело продолжал Кирилл. — Случайно, говорит, по пьянке все это вышло…
— Ну и… ты — что? — сказал Виктор, чувствуя, как вода вокруг тела словно забилась холодными струйками.
— Извинил!
«Здорово получилось, — мелькнуло в голове Виктора. — Значит, во всей этой истории единственным непокаявшимся грешником остался я». Он досадливо поморщился.
— Плывем, Кирилл, к берегу.
— Наперегонки? — загорелись глаза Кирилла.
— Нет, куда мне до тебя, — рассмеялся Виктор. — Просто так поплывем.
12
На ближайшей стоянке такси машин не было. Виктор нервничал: до прихода харьковского поезда оставалось менее получаса. Ведь все шло так хорошо: Рождественков разрешил ему после поездки на озеро уйти домой пораньше, а тут вдруг — ни одной машины за те двадцать минут, что стоит здесь Виктор. Не хватает еще опоздать к поезду…