На осколках разбитых надежд
Шрифт:
У подъезда Лена помедлила, не сразу сбросила с плеч Костин пиджак. Да и он явно с неохотой его забрал. И надо было уже прощаться, но как же не хотелось почему-то! Лена поймала себя на этой мысли и обернулась на Костю, радуясь освещенности вечера, ведь его лицо было сейчас таким открытым для нее.
— Я хочу сказать тебе, — вдруг произнес твердо и решительно Костя, и она вся напряглась в ожидании продолжения, видя по его глазам, что он вот-вот скажет нечто очень серьезное.
— Я хочу сказать, что очень зол на Колю. И на всех других. Они не должны были лишать тебя этого. Твоей
Лена вдруг испугалась решимости и холодной злости, прозвучавших в голосе Кости. На миг стало страшно, что многолетняя дружба с ее братом может дать трещину. Она знала, какими упрямыми и твердыми в своей убежденности могут быть оба, и поспешила возразить Косте несмело и сбивчиво:
— Ну что ты? Причем тут Коля? Я ведь сама так решила… сама — в Минск… тут и Николаева, и Дречин… авангардные постановки…
Она потянулась к Косте, заметив боль в темных глазах. Взяла его руку в свои ладони и сжала, пытаясь успокоить, утешить этим жестом.
— Ты не понимаешь, — горько проговорил Костя, за улыбкой скрывая грусть, сменившую боль в его взгляде. — Никто не должен был просить тебя отказаться от твоей мечты…
— Я не отказалась, Котя, — произнесла Лена то, в чем убеждала себя на протяжении последних лет. Правда, только сейчас, рядом с ним, почему-то в это поверилось. Когда его рука лежала в колыбели ее ладоней. — Я просто изменила место, где она воплотится. Только и всего.
— Обещаешь? — спросил он, словно это было для него самым важным в эту минуту — знать, что она обязательно будет танцевать сольные партии. Как она когда-то говорила ему в детстве. Он не дождался ее ответа. Выпростал руку из ее ладоней и отошел на несколько шагов, стал смотреть в тени двора.
— Просто… понимаешь, почему-то так всегда выходит, что кто-то отказывается от своей мечты, чтобы осуществилась другая… Мечта дорогого и близкого человека. Понимаешь? — спросил он глухо, когда обернулся на нее с грустной улыбкой. Лена сначала не поняла, о чем Костя говорит, а потом вспомнила начало разговора и его злость на Колю, потому кивнула согласно.
— Ничего ты не понимаешь, Прима, — усмехнулся он. А потом, спустя секунду, стал прежним жизнерадостным Костей. Достал из кармана парусиновых брюк маленькое яблоко и бросил ей. Как делал это частенько прежде, стараясь поймать ее на невнимательности. Их особая игра, родившаяся после первой встречи в Москве. Только их двоих.
— Витамины для Примы!
— Котя! — протестующе воскликнула Лена, но яблоко все же поймала в одном мгновении от земли.
— Знаешь, а я скучал по этому имени, — признался он ей с широкой улыбкой. — В Москве я просто Костя. В Норильске буду Константин Павлович. И только тут, в Минске, я Котя…
— В Норильске? — переспросила сбитая с толку Лена.
— Я люблю взрывать, а не строить, помнишь? — пошутил Костя. — По распределению буду разрабатывать месторождение в Сибири. Уезжаю через полтора месяца.
—
— Еще в декабре. Инженер геологической службы Норильского никелевого комбината, — поклонился он шутливо, представляясь по своей первой после обучения должности. — Не хватило мне всего четырех «отлично» в ведомости для работы на кафедре в Москве. Хотя… Я всегда знал, что буду работать далеко от столицы.
— Но ты ведь и не хотел оставаться в институте, — сказала Лена. — Всегда хотел «в поля».
— Все-то ты помнишь, Прима, — усмехнулся Костя, закидывая пиджак за плечо. — Родители еще не знают. Не хотел пока говорить. Папа бы сразу начал искать пути, как найти мне место поближе, а я не хочу. Сейчас уже все решено. Есть место, есть оклад, есть комната в общежитии. И есть направление от института. Глядишь, открою новое месторождение и назову его «Прима — 1». Кстати, слышала новую армянскую шутку-загадку? Что это такое — стоит под кроватью, начинается на «Ы»?
— Не имею понятия, — ответила Лена. — Поэтому сразу же сдаюсь.
— Это патефон.
— А почему начинается на «Ы»?
— Потому что Ыголок нет.
Они оба замерли, глядя друг другу в глаза, даже без тени улыбки на лице. Лена безуспешно пыталась понять, что происходит сейчас, разгадать странное поведение Кости, совершенно непохожее на обычное, которое привыкла наблюдать.
«Наверное, это все от того, что мы становимся другими, взрослея, — подумала она, завороженная его взглядом. Вспомнила, как говорила мама, что люди ведут себя совсем иначе, когда влюбляются. — Неужели Котя влюбился в кого-то?»
В горле тут же предательски пересохло при этой мысли.
— Спокойной ночи, Прима, — нарушил тишину Костя. — Мне нужно еще найти транспорт до поселка, а то ничего не успею завтра. Я зайду за вами около одиннадцати. Не проспишь?
Лена не смогла ничего ответить из-за спазма в горле. Только кивнула в ответ, но тут же опомнилась и мотнула головой из стороны в сторону, мол, конечно же нет, не просплю. Костя улыбнулся, заметив эту путаницу, и тоже кивнул на прощание.
— До завтра, Лена.
И она снова только кивнула, унося с собой в памяти его улыбку и странный пристальный взгляд с легкой грустинкой в глазах. Только позднее, сбрасывая с усталых ног лодочки, сообразила, что впервые за годы их знакомства Костя назвал ее по имени, а не прозвищем, когда-то придуманным для поддразнивания.
«Лена… Лена… Лена», — воскрешала она в воспоминаниях раз за разом мысленно его голос, произносящий ее имя. И наслаждалась теплом, которое разливалось в ней, когда вспоминала его улыбку.
— Удивительно, — произнесла Лена вслух и резко оглянулась на дверь в соседнюю комнату, испугавшись, что разбудит маму или Валюшу. Но нет, было все по-прежнему тихо, только раздавалось еле слышное сопение племянницы. «Переела Люша мороженого, снова горло дало слабину», — отметила про себя Лена, набрасывая на плечи мамину шаль, чтобы укрыться от прохлады подступающего утра. И как Валюшу завтра уговорить не лезть в воду на празднике? Оставалось надеяться только на то, что Костя сумеет найти нужные слова и уговорит девочку просто покататься в лодке.