На перекрестке судьбы
Шрифт:
Вайолет не отрываясь смотрела на Чарли, он же делал вид, что не замечает этого.
— А ядовитых змей видели?
— Да нет, — протянул Сэм, по-видимому сильно разочарованный. — Чарли говорит, что они тоже прячутся от людей. Но и людям следует их остерегаться, говорит Чарли, не то змея укусит тебя, и будешь болеть, а то и вовсе умрешь.
В его возрасте — а Сэму еще не исполнилось и пяти лет — он уже знал, что значит слово «умереть». Ему объяснили, что, когда папин самолет разбился, папа погиб, а значит, Сэм никогда больше не увидит его.
— Чарли
— Можно я пойду поиграю во дворе, мамочка? Я все съел.
Вайолет заставила себя перевести взгляд с Чарли на пустую тарелку сына и кивнула.
— Иди. Но только не дальше тополя.
Сэм выбежал из кухни. Повисла напряженная тишина. Вайолет, покончив с мясом и салатом из шпината, встала за кофе.
Она уже наливала сливки в свою чашечку, когда за ее спиной неожиданно прозвучал голос Чарли, заставивший ее вздрогнуть:
— Сэм такой послушный мальчик. Все, что ему велишь, выполняет без разговоров.
— Я рада, что вам было с ним легко, — промолвила она холодно. — Подать кофе?
— Да, пожалуйста.
Ставя чашку с кофе справа от Чарли, Вайолет невольно залюбовалась его густыми темно-русыми волосами, широкими плечами, внушительной мускулатурой рук и плеч. У него есть все, чтобы пленить женщину, кроме главного — сердца.
— Спасибо, — еле слышно пробормотал он. Ей не хотелось садиться рядом с Чарли сейчас, когда Сэм вышел из-за стола, а уйти до конца ужина было бы невежливо.
После некоторых колебаний она с чашкой в руке подошла к двери, выходившей во двор. На улице уже сгущались тени. Сэм сидел на прежнем месте, под тополем, и снова катал свою машинку взад-вперед — не иначе как перевозил свинку на новую ферму.
— По-моему, вы не совсем понимаете, что такое иметь ребенка, — промолвила она несколько секунд спустя, грустными глазами глядя сквозь сетку во двор.
— Как же я могу это понять? Ведь у меня никогда не было ребенка.
— Вот вы и не понимаете, что, кроме него, у меня никого нет. Я живу только ради него.
И тут до Чарли дошло — эти слова были криком души. Он поднял чашку с кофе, но, не донеся ее до рта, поставил на блюдце.
— Помнится, вы рассказывали, что росли у приемных родителей. Но разве у вас нет где-нибудь тети, дяди, дедушки с бабушкой?
Голос его потеплел, и Вайолет решила вернуться к столу. Садясь напротив Чарли, она ответила:
— Есть один дядя, живет в штате Джорджия. Но он не многим лучше отца. С ним я не хочу иметь ничего общего.
Дедушка и бабушка Чарли тоже давно умерли, но осталась большая семья. В случае чего любой из ее членов поспешил бы ему на помощь. А вот Вайолет одна. Ему, скорее всего, и не понять, что это означает.
— А вы не пытались отвадить вашего отца от пьянства?
Не пыталась! Да она делала все возможное и невозможное, чтобы отучить отца от бутылки и пробудить в нем любовь к ней, своей
— Я пыталась… Чего только я не делала! Но отец никогда не слушал меня. Он не хотел брать приемного ребенка, хотел произвести на свет собственного. Но был вынужден пойти навстречу матери — тяжелобольная, она не могла иметь детей, а очень хотела. Впоследствии он отомстил нам обеим, — с горечью заключила она.
— Теперь мне понятно, почему вы ненавидите этого человека.
Она его ненавидит? Ей хотелось верить, что на ненависть она неспособна. Но даже если и так, ее заслуживает не Лерой Уилсон, а Рекс О'Делл. Ведь свекор при малейшей возможности постарается отнять у нее все, что у нее есть, тогда как отец всего лишь питает к ней полное безразличие.
— Нет, я не питаю ненависти к Лерою, — со вздохом ответила она, засовывая руки в карманы шортов. — Но твердо знаю — нам с Сэмом следует держаться подальше от этого человека. А говорю я все это для того, чтобы вам стало понятно, почему я… почему я иногда так боюсь за Сэма. Он — вся моя жизнь.
Она, ясное дело, любит сына, иначе и быть не может, но так ли уж это хорошо? — подумал Чарли. Ей, молодой женщине, следует иметь собственные интересы, помимо Сэма. У нее должна быть своя жизнь, а она твердит, что вся ее жизнь — это Сэм.
Чарли задумчиво взял с блюда печенье.
— А Сэм знает, что у него есть дедушка?
— Да, он знает того дедушку, который живет в Амарилло. А моего отца никогда не видел, да и навряд ли увидит.
Это было произнесено таким мрачным тоном, что Чарли понял: отец Вайолет — сущий мерзавец. Ибо он был уверен, что она никогда не повернется спиной к человеку, если только он не нанес ей тяжкой обиды.
Такой, например, какую он нанес Вайолет сегодня. Это очень его огорчило. В то же время сейчас Чарли сердился в основном потому, что никак не мог понять, что именно привело ее в такую ярость. Не исключено, что он проявил чрезмерную горячность, но ведь время от времени это со всеми случается. Он никак не хотел причинить ей боль.
— Следовательно, ваш свекор в Амарилло по сути дела единственный ваш родственник?
— Да, — проронила Вайолет, не поднимая глаз от чашки кофе.
— Почему же вы не захотели там остаться? Ведь у вас наверняка там есть друзья?
Настойчивые вопросы Чарли не просто раздражали Вайолет — они пугали ее. Она не хотела вспоминать свою жизнь в Амарилло или думать о том, что могло бы произойти, останься она там. Ибо знала: Рекс законченный мерзавец. Если уж он чего захочет, обязательно добьется, неважно, какими путями. Пусть даже незаконными. А хочет он не больше не меньше как добиться опеки над внуком.
— Можете хоть на минуту забыть, что вы рейнджер? — мрачно поинтересовалась она, подняв голову. — Готова поспорить — вы даже ночью не расстаетесь со своей нагрудной бляхой.