На перекрестке судьбы
Шрифт:
Иными словами, неплохо бы ему вспомнить себя в возрасте Сэма. И впрямь было бы неплохо. Потому что оружие и наркотики, воры и убийцы, всевозможные преступления — словом, все то, с чем он сталкивается на работе, неизбежно старит его раньше времени и делает черствым. Но уж родной матери это должно быть понятно.
Жесткая шкура, выражаясь словами Вайолет, ему просто необходима. Он не допустит, чтобы ручонка Сэма, обвившая сейчас его ладонь, пробила броню, в которую он себя заковал. И чтобы беззаботная улыбка и сияющие светлые глаза мальчика напомнили
— А когда ужин будет готов? — спросил он нетерпеливо.
— Я вам покричу, — обещала Джастина.
Вайолет с беспокойством смотрела вслед выходившим из кухни Чарли и Сэму.
— Чарли может подумать, что вы и впрямь хотели от него избавиться, — сказала она Джастине.
— Так оно и есть.
— Но почему? Вы же давно не виделись, — удивилась Вайолет.
— Да, давно. Но ему полезно повозиться с Сэмом. Пусть побудет немного в роли отца. А то мне иногда кажется, что он и не хочет иметь детей.
— Да, он говорил мне об этом, — заметила Вайолет и тут же спохватилась:
— Нет-нет, он… он не сказал прямо, что не хочет иметь детей, но дал понять, что они вряд ли у него будут.
Джастина устало вздохнула, но не удивилась и даже не расстроилась.
— Как грустно видеть, что твой ребенок несчастлив, — проронила она.
Вайолет подсела к ней поближе.
— Я хорошо вас понимаю. Все, чего я хочу, — это чтобы Сэм был счастлив.
Джастина задумчиво взглянула на Вайолет.
— Работа Чарли губит его. Затягивает все сильнее с каждым годом. И как ему помочь, если это вообще возможно, я не знаю.
Вайолет сильно удивилась, услышав эти слова. Чарли Парди, конечно, никак не назовешь весельчаком, но ведь в его жизни столько хорошего. У него есть многое из того, о чем сама Вайолет может только мечтать. Дружная семья. Интересная работа. Чего еще желать? Разве что жену и ребенка. Но ведь Чарли сам дал понять, что собственная семья ему ни к чему.
— Странно, что вы говорите это, — заметила Вайолет. — Вы сами замужем за шерифом. По-моему, следует гордиться тем, что сын пошел по стопам отца и тоже стал полицейским.
Джастина, на миг забыв про салат, который готовила, обернулась к Вайолет.
— Что за вопрос, разумеется, я горжусь сыном! — горячо воскликнула она. — Но поймите меня правильно. Ценой тяжкого труда Чарли добился того, что как рейнджер он пользуется авторитетом не только в Техасе, но и далеко за его пределами. Мы с мужем счастливы, что его мечта осуществилась. Плохо лишь то, что он с головой ушел в работу. Смысл жизни для него в том, чтобы сделать все по закону, раскрыть преступление, сохранив при этом своих людей, и защитить пострадавших. Неужели он не говорил с вами об этом?
— Да нет, пожалуй. Разве что невзначай. В первый вечер нашего знакомства я спросила, нравится ли ему работа рейнджера. А он ответил очень уклончиво, что для него это не работа, а
— Наверное, так оно и есть. Ведь Рой работал шерифом еще до рождения Чарли. Какие-то гены, по-видимому, передались ребенку. — Джастина снова вздохнула и снова принялась резать салат. — Но Рой всегда умел отвлечься от работы. А для Чарли служба — вся его жизнь.
Вайолет было подумала, что ей следует помочь Джастине готовить ужин, но отбросила эту мысль:
Джастине нужна была собеседница, а не помощница.
— Ну, если Чарли всегда мечтал быть рейнджером, то он должен быть счастлив. Ведь его мечта осуществилась.
— Должен, — кивнула Джастина. — Только он несчастлив, и вы наверняка это заметили.
В эти три дня Вайолет много общалась с Чарли. Он бывал с ней резок, неровен, порой даже вспыльчив. Пытался доказать, что лучше ее знает, как следует воспитывать Сэма. Но когда он обнимал ее… Такого наслаждения в объятиях мужчины Вайолет никогда не испытывала.
— Я даже и не знаю, что сказать, ведь мы знакомы всего каких-то три дня. Но у меня сложилось впечатление, что он не из тех молодых людей, которые слывут душой общества.
Джастина покачала головой.
— В свое время Чарли был весельчаком. Обаятельным и остроумным. Но постепенно изменился. Сначала я заметила, что он стал реже смеяться. Затем перестал улыбаться и подшучивать, по своему обыкновению, над родными и приятелями. Он стал очень серьезным и замкнутым. Представляете, он даже отпуск берет только по настоянию начальника.
За время их знакомства Чарли успел наговорить Вайолет много неприятного, но она ни на секунду не забывала, скольким они с Сэмом ему обязаны. Ведь он дал им крышу над головой, а Вайолет — работу. Мысль о том, что у Чарли могут быть проблемы, очень беспокоила ее. Кому-кому, а уж ей хорошо известно, какая это мука, когда израненную душу терзают страдания.
— Быть может, ваш сын просто вступает в тот возраст, когда люди становятся более уравновешенными?
— Ему почти тридцать лет. А уравновешенным он был всегда. Даже подростком не бросал слов на ветер и не разрывался, когда пришло время выбирать профессию. Как раз наоборот. — Джастина тихо засмеялась. — Чарли всегда твердо знал, что хочет быть техасским рейнджером.
Наблюдая за тем, как Джастина заправляет салат соусом, Вайолет обдумывала услышанное.
— А Чарли много рассказывает вам о работе? — поинтересовалась она.
— Не особенно. В подробности он не вдается. Но мы с Роем знаем, что несколько месяцев назад возникли какие-то проблемы в том расследовании, которое вел Чарли. С тех пор он сам не свой.
— А он не сказал, что случилось?
— Нет, только говорил, что следствие пошло по ложному пути и он сам во всем виноват.
Из всего, что рассказывала в этот вечер Джастина, последнее замечание больше всего удивило Вайолет. Чарли, решительный и уверенный в себе, не походит на человека, способного каяться в своих ошибках. Уж не в женщине ли все дело?