На переломе. Философские дискуссии 20-х годов
Шрифт:
Жажда нового, энтузиазм, может надеть на себя религиозную оболочку (здесь есть тысячи ступенек).
Желание «все понять и все постигнуть» — в вульгарное упростительство и т. д. и т. д.
В механике идеологической борьбы на самых высших этажах надстроек есть много общего с тем, что имеется и в области политической борьбы. Более того, одно обычно является специфическим выражением другого.
Разве не используется законное желание со стороны рабочих (заместить ненадежную интеллигенцию) врагами Советской власти, «углубляющими» вопрос и травящими всякого красного директора, всякого интеллигента, всякого руководителя партийной организации? При
«Истина конкретна». Стоит только перейти — иногда очень небольшую — грань, и эффект будет совершенно другой.
Так же точно и в идеологической борьбе, в исканиях, в мучительных поисках ответов на наболевшие «проклятые вопросы».
Безусловная правда, что мы обязательно должны в партии «двигать вперед новых людей». Но эта правда грозит перейти в неправду, когда она (как в одном енчменистском политическом произведении: «Так ли мы поняли?») преподносится в форме борьбы против «старой партийной гвардии».
Безусловная правда, что мы должны развивать марксизм, т. е. вносить новое в наше учение.
Но эта правда превращается в свою собственную противоположность, когда новые (по отношению к марксизму) элементы изменяют самый метод нашего учения.
Безусловная правда, что мы должны идти ко все возрастающему объединению различных специальных дисциплин.
Но эта правда превращается в неправду, если из нее делается вывод об уничтожении всех этих частных дисциплин и о замене их парой тощих общих положений.
И так далее. И так далее.
Другими словами: как в области идеологической вообще, так и в области политической борьбы в частности враги марксизма имеют зацепки у его друзей, вытягивая их за их часто небольшие уклончики. Вся енчмениада, рассматриваемая с этой стороны, есть не что иное, как попытка со стороны идеологов полународни-ческого типа использовать уклоны в сторону махаевщины, «рабочей оппозиции» и пр. и пр. Таких попыток будет еще много. Их нужно стараться изжить в процессе товарищеского обсуждения.
Р. S. Тов. Енчмен очень сердился в своей «Теории новой биологии» на меня за то, что я с ним «не посоветовался» по поводу каких-то вопросов. Читатель, надеюсь, догадался, почему я с ним не советовался.
Енчмениада/Атака. М., 1924. С. 128–137, 163, 165–170
В. Н. Ивановский
Понятие философии структура философии
(из книги «Методологическое введение
в науку и философию») [154]
154
Приводятся фрагменты из «Введения» (С. 35–36) и из главы «Философия» (С. 43–59). В книге имеются также главы «Культурные системы» и «Классификация наук». В основу данного труда положен курс, читавшийся Вл. Н. Ивановским в университетах Москвы, Казани и Самары под названием «Введение в философию», а затем — в Белорусском университете в составе лекций «Логика и методология наук». Предполагалось издать еще три тома «Методологического введения в науку и философию».
Та философия, которая лежит в основе излагаемых мною взглядов, есть философия научная.
Термин «научная философия» может употребляться в нескольких смыслах. Некоторые
Для других «научной» философией будет та, которая опирается на положения тех или иных частных наук. Некоторые полагают, что философия должна ориентироваться на механике и физике, как науках об основных формах бытия. Или же рассуждают приблизительно так: истинная философия может возникнуть лишь на почве трудовой идеологии; трудовая идеология развивается в связи с индустрией и высокой техникой труда; техника опирается на естественные науки; следовательно, истинная философия должна опираться на естественные науки. Это рассуждение также ставит вопрос в неправильную перспективу. В философию, как вы увидите, входит в самой широкой мере методология, в том числе и теория методов самих естественных наук. А раз это так, то не философия должна опираться на положения естественных наук, а наоборот — естественные науки должны (с методологической стороны) опираться на положения логики и теории научного знания.
Итак, ни сведение философии на простую сумму положений и законов отдельных наук, ни обоснование философии на какой-либо одной частной науке (или группе наук) не соответствуют надлежащему, правильному соотношению между отдельными науками, с одной стороны, и философией, с другой.
«Научною» будет та философия, которая, во-первых, будет такой же теоретической дисциплиной, как «науки» (в их основном — теоретическом типе); которая, во-вторых, строится теми же (в основном) методами, что и «науки»; которая, в-третьих, считается с положениями и выводами наук и не только не пытается противоречить им или создавать для тех или иных областей действительности особые реальные объяснения, но берет эти научные положения за исходный пункт и объект своих анализов; которая, наконец, в-четвертых, использует историю науки и философии как материал для общей теории научно-философского мышления.
Сущность, основное ядро науки и философии составляет метод, и второю основной мыслью настоящей работы будет методологический подход ко всем вопросам; все они будут ставиться и освещаться в духе критическом (в широком смысле этого понятия).
Наконец, большое значение будет мною придаваться вообще историко-эволюционному моменту, в силу которого все как излагаемые, так и защищаемые воззрения будут по возможности представляться в их динамике, в процессах их творческого создания под влиянием разнообразных жизненных условий и потребностей…
Термин «философия», в его обычном употреблении, покрывает собою, в сущности, целый ряд не совпадающих одно с другим понятий.
Во-первых, под этим термином разумеют совокупность чисто практических, жизненных настроений и бессознательно складывающихся привычек поведения. Так, говорят о «философском спокойствии», с каким кто-либо перенес тяжелую утрату, о «философском отношении к лишениям и тягостям жизни», о «философском взгляде на мир и на жизнь» и т. д.