На поиски исчезнувшего племени
Шрифт:
Ребята вытащили ведро воды, и все по очереди стали с жадностью пить вкусную студёную воду.
— Лёва, с тебя хватит, ты уже две кружки выпил, — заметил ему Ростислав.
— Уж и воды нельзя вволю напиться! — проворчал Лёва.
— Скажи с-спасибо Валентине Львовне, а то остался бы в Кишинёве, — вставил Володя и, взяв у Лёвы кружку из рук, вылил себе на голову. — Красота! — сказал он, откидывая назад мокрые волосы, по которым лилась вода. — Теперь жарко не б-будет.
Ребята, сняв майки и рубашки, стали поливать друг друга.
Мультик, услыхав весёлые крики, примчался к нам. Я налила
— Георгий Борисович, — спросил Лёва, поёживаясь от холодной воды и надевая свою майку, — почему здесь, в степи, так много колодцев? Мы уже, наверное, штук двадцать их встретили!
— Степи тянутся на сотни километров. Попробуй в такую жару передвигаться на лошади или пешком. Пропадёшь без воды! На каждом колодце стоит кружка, и никто никогда её не уносит. Здесь все понимают, что такое жажда в степи. Видишь, сейчас только начало июля, а трава уже кое-где начинает желтеть. В степях здесь летом стоит очень сильная жара.
— Товарищи, пятнадцать минут прошло! — напомнил Ростислав. Он покрыл голову носовым платком, снял очки и стал похож на большого мальчика.
— Поехали, орлы! — заторопил и Георгий Борисович. — Александр Степанович, подъём! — крикнул он нашему водителю.
Тот, напившись холодной воды и сняв сапоги и куртку, уже минут десять спал богатырским сном. В одну секунду он вскочил на ноги и с сапогами в руках первый пошёл к машине.
Спустя два часа, распаренные жарой, мы приехали в город Оргеев. Машина сначала остановилась у горсовета. Георгий Борисович и Ростислав вошли туда и через несколько минут вернулись.
— Нам дали адрес учителя истории здешней школы. У него можно узнать, где здесь в районе имеются курганы и могильники, — сообщили они.
Через несколько минут машина остановилась у серого двухэтажного дома.
— Вы отыщите столовую и ждите нас там, — сказал Георгий Борисович, уходя с Ростиславом.
Александр Степанович оставил около дома машину и пошёл с нами разыскивать столовую.
Город был небольшой. Одноэтажные домики окружены палисадниками. Мимо нас проехал грузовик и поднял облако пыли. Мультик зачихал. Солнце жгло немилосердно. Пёс еле тащился за мной. Лёва покрыл голову носовым платком; я повязала косынку. Остальные шли так, как будто жары не существовало. Смуглая черноглазая женщина везла в колясочке такого же смуглого черноглазого мальчугана. Он удивлённо уставился на Мультика.
В столовой было прохладнее. По чистой скатерти ползали мухи. Мультик, понимая, что ему здесь быть не положено, тихонько сидел под столом.
— Вкусно пахнет, — сказал Лёва, втягивая в себя доносящийся из кухни запах жареного лука.
— После такой прогулки на машине всё, браток, покажется вкусным, — вразумительно сказал Александр Степанович, внимательно рассматривая меню.
— В Молдавии вообще вкусно готовят, — важно заявил Юра, намазал горчицу на хлеб и отправил в рот.
Лёва тотчас же последовал его примеру. Но перехватил горчицы, поперхнулся
— Вот что б-бывает, когда детей сажают за один стол со взрослыми! — назидательно произнёс он.
Лёва, которому и без того было тошно, схватил солонку и, если бы я не удержала его руку, запустил бы солонкой в Володю.
— Прекратите безобразничать! — рассвирепел вдруг обычно добродушный Александр Степанович. — Или я вас обоих выведу из столовой.
Тут подошла молоденькая официантка в белой наколке. Она оказалась Юриной знакомой. Он ей что-то сказал по-молдавски; девушка покраснела, застенчиво улыбнулась, приняла заказ и ушла на кухню. Тут все успокоились и притихли.
Не успели мы съесть горячий вкусный борщ, как появилось наше начальство.
— Товарищи, — сообщил Георгий Борисович, садясь за соседний стол и вытирая носовым платком взмокшее лицо и волосы, — после обеда едем километров за двадцать от Оргеева, на юго-запад. Там есть большой курган. В зависимости от результатов раскопок разбиваем там лагерь или едем дальше.
— Георгий Борисович, — спросил Лёва, — а что такое курганы и могильники?
— Могильники — это древние кладбища. Умерших иногда хоронили под земляными или каменными насыпями. Вот эти насыпи и называются курганами. Со временем они обрастают травой, — ответил Георгий Борисович, намазывая горчицу на хлеб.
Вспомнив Лёву, мы с улыбкой переглянулись.
Покончив с обедом, мы пошли за оставленной у дома учителя машиной и проехали на ней ещё километров двадцать.
— Вот здесь надо остановиться! — крикнул вдруг Георгий Борисович. — От сожжённого дуба направо — так нам объяснил учитель истории.
Александр Степанович остановил машину у обочины под почерневшим от времени старым дубом, положил куртку под голову и с удовольствием растянулся в кабине. Оставить гружёную машину без присмотра было нельзя. Ребята взяли лопаты, я — фотоаппарат и кассетник.
— Ты возьми на поводок Мультика, а лопату пока положи, — сказал Лёве Георгий Борисович. — Ты вроде ещё на бюллетене, — улыбнулся он. — Не беспокойся, покопаешь ещё вволю. Надоест!
Мы прошли уже метров двести по горячей траве, а кургана всё не было видно. Ветер стих, и тяжёлый дневной зной лёг на невспаханное поле, по которому мы шли. Длительная поездка на грузовой машине тоже дала себя почувствовать. Я посмотрела на Лёву и Мультика. Вид у них был плачевный. Лёва, несмотря на жару, был очень бледен. Мультик тяжело дышал, высунул язык и еле передвигал короткие лапы. Я подошла к ним и взяла на руки собаку.
— Не мешало бы это сделать и с Лёвой! — сказал кто-то сзади. Конечно, это был Володя.
Георгий Борисович, шагавший впереди, обернулся и внимательно посмотрел на Лёву.
— Вот что, друг мой, иди-ка ты обратно к Александру Степановичу и полежи в машине до нашего возвращения. Дорогу, надеюсь, найдёшь?
— Георгий Борисович, я пойду со всеми, я не устал, — пытался протестовать Лёва, и бледное лицо его покраснело.
— Решетников, выполняйте распоряжение! — уже строго сказал Георгий Борисович.