На полпути в рай
Шрифт:
— Этого ему нетрудно добиться.
— Получит распоряжение — мы сдаёмся.
— А что вы изволите сказать о его злополучных приспешниках?
— Слажу и с ними. Во-первых, старший в этом году станет сенатором. Два младших — депутаты. Что им ещё нужно? Что они, яйцо с двумя желтками снесли, что ли?
— Но у них больше возможностей, чем у других. За их спиной и американцы, и англичане, и ахунды, и дворцовая знать, и купцы. Мы в них нуждаемся, а не они в нас.
— Так-то оно так… и всё-таки каждый год они хотят получить валюту. Вот мы и решим их дело на сегодняшнем банкете.
— Горбан, ваш покорный слуга не виноват. Вы сами начали обсуждать наши дела.
— Ну хорошо. Скажите, что там у нас ещё?
— Вам хочет засвидетельствовать своё почтение господин Набази.
— Избави бог от него. Если этому типу отдать весь Иран, он и тогда не угомонится. Довольно возиться с ним! На сей раз я буду действовать решительно.
— Горбан, боюсь, что слишком поздно. Он связан с самыми высшими сферами — у них там какой-то тайный сговор, — встречался с Шураи, и этот старый министр двора, который, кажется, уже покрылся плесенью, тоже не понимает, чего он хочет. Он так держит всех в руках, что нам, ваше превосходительство, с ним не справиться.
— Раз так, пусть этот Набази делает, что хочет, я умываю руки.
— Ему больше ничего и не нужно. Он только просит вас не совать ему палки в колёса. Об остальном он позаботится сам.
— Пропади он пропадом! Чего ради я должен возиться с этим дистрофиком? О, как было бы хорошо, если бы все устраивали свои дела там, где устраивает их Сеид!
— Стало быть, я могу пообещать этому Набази…
— Пожалуйста, я согласен передать ему весь экспорт, лишь бы не слышать больше его имени.
— Он только об этом и мечтает.
— Да помилует бог его отца, если он говорит правда. Иншалла, надеюсь, больше мы никому ничего не должны? Кстати, вы повидались с министром внутренних дел? Показали ему список, который я вам передал?
— Да, горбан, он согласился, но только сказал, что мы мало ему дали.
— То есть как это мало! Мы весь Хорасан отдали ему! Столько мы ещё никому не платили. Доля министра внутренних дел никогда не превышала трёх-четырёх депутатов. На сей раз, зная, что он за человек, и принимая во внимание, что он хорасанец, пошли ему навстречу и даём от Хорасана двенадцать депутатов. Так, говорите, двенадцати ему мало? Где это видано, чтобы двухкопеечный министр, хоть он и доктор, получал в меджлисе одну десятую всех депутатских мандатов!
— Он говорит, что на этот раз было решено, чтобы он выделил из своей доли долю двора.
— Конечно же, он обязан это сделать! Пусть в другой раз ослепнет, но не входит в сделки с двором. Будет знать, как связываться с ними во время выборов. Это удел каждого министра, который попадает под влияние двора, ему неизбежно придётся выделить им долю.
— Ещё он говорит, что появились американцы. Как быть с их долей? Что им сказать?
— Это уже нахальство! Пусть они обращаются в Лондон. Там знают, как поднять палку на вороватого кота. Выборы не детская
— Есть затруднения и с заместителем министра.
— Какие там затруднения? Во время выборов некогда заниматься такими пустяками.
— Он говорит, что кандидат на пост заместителя министра, выдвинутый вашим превосходительством, не внушает доверия.
— Какая наглость! Заместителю министра совсем и не обязательно пользоваться его доверием. Важно, чтобы он имел доверие меджлиса. Если же этот господин не согласен, пусть вместе со своим кандидатом убирается восвояси.
— Слушаюсь, всё это я ему передам. Да, я поручил ему заменить председателя избирательной комиссии, как вы приказали. Сегодня утром всё было сделано.
— Знаю, слышал даже по радио.
— А тому мальчишке я сказал, чтобы он сегодня пришёл сюда, и вы лично сможете установить контакт между ним и его министром. Мы уже подыскали ему и красивую девицу, вы увидите её здесь. Этот юноша нам очень пригодится, он и его жена в наших руках. У вашего превосходительства богатейший опыт в проведении выборов, и вы знаете, что те заурядные чиновники, которые день и ночь передают нам шифрованные телеграммы об интригах генерал-губернаторов, о подмене избирательных урн, о различных нежелательных для нас распоряжениях министров, важнее и полезнее сотни министров.
— Очень хорошо, подбодрите этого юношу от моего имени. Обеспечьте его, он не должен нуждаться. Если потребуется, расходы его жены примите на наш счёт. Такие молоденькие и смазливые женщины нам нужны. Она обведёт вокруг пальца сто мужей. Она к тому же и понятлива, эта девчонка?
— Конечно, она лукава, хитра и себе на уме.
— В таком случае передайте девчонке от моего имени, что я твёрдо обещаю ей автомобиль, манто и путешествие в Америку. И вообще не отказывайте ей ни в чём. Пусть живёт на широкую ногу, берёт, что душе угодно.
— Кстати, она заигрывает с Сирусом, сыном нашего друга господина Фаразджуя.
— Удивительно, этот, щенок просто огонь. Скольким женщинам он уже вскружил голову!
— Ваша правда, горбан. Именно па подобные дела он у нас великий мастер. Лучшего специалиста по руководству девушками и женщинами нам не сыскать, особенно во время выборов. Эта девушка — точная копия своей матери. Куда бы ни сунулась, везде сразу же пустит корни. Вашему превосходительству следовало бы пригласить к себе Сируса и обласкать его. Да и девчонка, которая увивается за ним, нам очень пригодится.
— Не имею ничего против, только с одним условием: пока не рассчитается с нами, пусть и не думает об Америке. А то, чего доброго, схитрит, да и сбежит от нас, скажет: «Я вас и знать не знаю».
— Всё это в наших руках. Мы себя провести тоже не дадим. Простите, я, кажется, слышу кашель генерала Зармади. Да, я не ошибся… Если у вашего превосходительства больше нет никаких распоряжений, позвольте мне пойти к гостям. Или, может быть, ваш покорный слуга позовёт друзей сюда?
— Не зовите только министра внутренних дел. Пусть потоскует сегодня, а завтра мы либо совсем покончим с ним, либо заставим его быть шёлковым.