На пороге Тьмы-2
Шрифт:
– Хорошо сел, все в порядке, – послышался в наушниках голос Насти, нахватавшийся помех даже за короткое путешествие по проводам переговорного устройства. – Можешь летать сам.
– Приятно слышать, – вполне честно ответил я.
– Вот и летать будешь с почтой, с завтрашнего дня, – заключила она.
– Это мы всегда пожалуйста.
Несмотря на дикий холод в открытой кабине летать мне нравилось. Очень нравилось. Будь бензобак бездонным, так с утра бы взлетал и с закатом сажал машину на аэродром. Точно, пропал во мне какой-то Чкалов. А может и не пропал, учитывая перспективы долгой-долгой жизни и отсутствие каких других толковых занятий, может этот самый
Остановился почти что рядом с машиной, двигатель немного покрутился и заглох.
– Принимай почту! – крикнул я двум мужикам, топтавшимся у грузовичка и прикрывавших лица от ветра руками.
Почты было сегодня немного, всего пара свертков килограмм по пять, так что перегрузка много времени не заняла. Один из мужиков, среднего роста, плотный, с седоватой широкой бородой, делавшей его похожим на несколько помолодевшего Деда Мороза, расписался в накладной, а затем передал мне большую перевязанную картонную коробку с уже сальцевской почтой, которую я запихал под сиденье в переднюю кабину.
– Мужики, до рынка довезете? – спросил я почтарей.
– Прямо сейчас? – чуть удивился Не-Дед Мороз.
– Сейчас, точно, – подтвердил я. – Надо очень.
– Да пожалуйста, – развел тот руками. – Прямо так поедешь? – уточнил он, подразумевая мой толстенный летный комбинезон и все прочие причиндалы.
– Не, я переоденусь. Подождешь?
– Если быстро.
– Да я в момент.
Переодеться было где, в ангаре была комнатка отдыха для пилотов, именуемая этими самыми пилотами «ночлежкой». Прилетали в Сальцево не только из Углегорска, с погодой тоже всякое случалось, так что возможность переночевать у печки в безопасном месте здесь была, причем аж для четверых человек. Отперший ночлежку пожилой дядька сказал, чтобы я дверь за собой захлопнул, а его искал потом в диспетчерской.
Быстро скинув комбинезон и натянув прихваченную с собой танкистскую куртку, я выбежал из «ночлежки» на мороз. Настя, уже перебравшаяся в заднюю кабину, крикнула мне:
– Полтора часа у тебя, понял? – показав при этом почему-то большой палец. Потому, наверное, что никакое иное количество каких-то иных пальцев кроме большого в толстой варежке показать не получилось бы.
– Понял! – ответил я и заскочил в гостеприимно распахнутую дверь фургона.
– Тебе к самому рынку? – спросил из кабины через приоткрытое окошко водитель, молодой мордатый парень с явно недавно отмороженными ушами.
– Ага, к воротам. Вам по пути вроде?
– Точно, по пути, – подтвердил он.
Почта располагалась как раз на площади у рынка, через дом от гостиницы «Купеческая», так что для них меня закинуть крюк невелик, даже и вовсе не крюк.
В кузове по полу ездило несколько увесистых картонных коробок, норовивших налететь на ноги, а машина прыгала на ухабах так, что едва успевал хвататься – водитель особо подвеску не сберегал и явно ощущал себя гонщиком. Да и холодновато было в кузове, хотя из кабины через окошко заметно тянуло теплом. Похоже, что печку от кузова просто отключили, вон в бортах щели, наверняка оттуда теплый воздух раньше шел. Ну да и ладно, мне трястись недалеко, а коробкам с почтой температурный режим так и вовсе не принципиален.
Оттормозился водила у конечного пункта маршрута так, что все коробки в кузове влетели в переднюю стенку, а машину заметно протащило юзом. Я было подумал, что чуть в аварию не влетели, но оказалось, что ничего подобного не случилось, это просто манера езды такая. Поблагодарил почтарей очень сдержанно, после чего широким шагом пошел к воротам
На этот раз начал прямо со «Светлячка», даже не рассчитывая застать его в караулке, но ошибся – в кафешке его не было. Зато как раз в караулке он и нашелся – я его застал за отдачей распоряжений двум мужикам в рабочих спецовках, которые с подчеркнутым вниманием слушали, где надо будет поставить дополнительную перегородку.
– Типа улучшения вносим, – пояснил Сергей, протягивая руку. – Какими судьбами? Не ждал, если честно.
– Я и сам не ждал, – усмехнулся я.
Он чуть приподнял бровь, затем уточнил:
– Приватно поговорить надо?
– Именно.
– Тогда пошли… сам знаешь куда.
До «Светлячка» от караулки было рукой подать, так что через минуту мы уже уселись за вечно зарезервированный стол у дальней стены, где можно было и поговорить без лишних ушей, и откуда можно было и за залом понаблюдать, и даже за караулкой, через окно.
– Серег, значит так, – заговорил я максимально проникновенно. – Не знаю, что я нащупал, и нащупал ли вообще, но надо будет чуток помочь. Пока советом.
– По поводу?
– К кому обращаться для того, чтобы человека в долги затащить.
– В долги? – переспросил он, задумавшись. – Человек играет?
– Не знаю. Но загульный, все время продолжения банкета требует.
Вчера Кирилла пришлось везти домой чуть не под пистолетом, он все угомониться не мог и норовил нас с Настей затащить куда-нибудь до утра, плевать на то, что с утра на работу. Ничего удивительного, я таких людей много встречал, особенно среди молодых, а Кирилла к старым отнести никак было нельзя. Так парень вроде и умный, и собеседник интересный, но ровно до какой-то черты, после которой он стал самым натуральным пьяным дураком, назойливым и утомительным, да еще и со склонностью к скандалам. В самой «Березке» он дважды умудрился чуть не нарваться, хамил и задирался, заставляя вспомнить песню Высоцкого про Ленинград, «Пять углов» и Саню Соколова, и оба раза я спасал его от неприятностей, извиняясь за него перед людьми.
Кого другого я бы просто бросил, пусть сам себе проблем ищет и сам их расхлебывает, но тут решение проблемы приходило на ум само собой. И едва мы с Настей от него избавились, почти насильно дотащив до общежитейской вахты, общая схема дальнейших наших с ним отношений вырисовалась в голове так отчетливо, словно кто-то экзамен по инженерной графике таким образом сдавал. Осталось только уточнить, что из произошедшего он вспомнит. Но это завтра, когда снегоход испытывать будем, найду его на Ферме.
В подробности Сергей вдаваться не стал, лишь уточнил: «Человек с полномочиями?» – на что я утвердительно кивнул. После чего он сказал:
– И «Подкова», и «Грезы», что напротив, все Егору принадлежат. С ним сегодня переговорю, а с тобой как связаться?
– А я послезавтра с утра появлюсь, в это же время примерно.
– Годится. Решим все, я думаю, не впервой.
К аэродрому меня подвезли на ГАЗ-67, неторопливом и при этом легко месившем сугробы. Водитель – один из охранников с рынка – был спокойным и несуетливым в отличие от почтаря и совершено безразличным к морозу. Руками в толстых варежках он крутил деревянное рулевое колесо, невозмутимо попыхивая зажатой в зубах папиросой, топтал валенками высокие педали и даже умудрялся что-то напевать, только я так и не понял, что именно, похоже, что одновременно с десяток разных мелодий. Остановился он у въезда на летное поле, ответил кивком на мое «будь здоров» и уехал сразу же, как только я повернулся к нему спиной.