На пороге войны
Шрифт:
Как-то на место работ пришел старый мастер кузнечно-прессового цеха Осипов. Внимательно просмотрев весь процесс производства башен, он предложил совершенно новую технологию, в которой вообще не было ни операций вырезки деталей, ни их обработки, ни сварки. Он предложил башни штамповать из листа целиком. Это повело к такому убыстрению процесса их производства, что завод и главное управление обратились в правительство с просьбой о разрешении сдать все, что было запланировано на год, в течение трех месяцев.
Сложная задача была разрешена потому, что значительная
Но иногда в процессе производства возникали и такие загадки, на которые трудно было найти сразу ответ.
Загадки производства
В конце 1939 года, как раз в те дни, когда начались военные действия на границе с Финляндией, мне сообщили, что на Южном заводе неблагополучно с производством броневой стали для танков. Появился какой-то новый вид брака, с которым в заводской практике раньше не приходилось сталкиваться. Работники завода находились в состоянии полной растерянности и не знали, какие следует принимать меры для ликвидации брака.
Отгрузка листов для завода, изготовляющего танковые корпуса, была полностью прекращена. Все понимали, что как только на заводе будет исчерпал запас листа, то приостановятся все работы по изготовлению корпусов и выпуск танков. Создалось чрезвычайно опасное положение.
Для расследования причин брака и принятия необходимых мер наркоматом была немедленно создана комиссии специалистов. Председателем комиссии утвердили меня.
Прибыв на место, мы вместе с работниками завода приступили прежде всего к осмотру забракованных листов. Броневые листы напоминали слоистое пирожное. Это был не плотный металл, а как бы пакет, сложенный из отдельных листиков разной толщины, только кое-где скрепленных друг с другом. Расслои – так окрестили металлурги этот вид брака.
В чем же дело? Что является причиной этого брака? Какие силы раздирают или разъединяют лист на эти тонкие слои?
Кое-кто из заводских специалистов утверждал, что причиной брака является сильная газонасыщенность стали. При прокате слитков с большим содержанием газов газовые пузыри раскатываются и разделяют металл на отдельные слои.
– Не листы, а вафли какие-то, – сказал один из членов комиссии, рассматривая разложенные для осмотра образцы забракованного металла.
– Почему же раньше этого не было? – спросил я одного из сторонников объяснения причин брака газонасыщенностью стали.
– Очень просто, сильно перегревают металл в печи. При повышенной температуре растворимость газов в стали, как известно, повышается.
– Но почему раньше металл не перегревали, что повело к этому? – донимал я заводских работников.
– Об этом надо сталеваров спрашивать. Металл боятся застудить. Не успевают все разлить – «козла» в ковш посадят. Вот и все объяснение. Страхуются
Другие утверждали, что дело не в том, что сталь перегревают – наоборот, сталь выпускают из печи слишком холодной. А при разливке ее при очень низкой температуре, газы, которые всегда в стали содержатся, не могут из холодного, вязкого металла подняться и в виде газовых включений остаются в слитке. Следует не снижать температуру выпускаемой из печей жидкой стали, а, наоборот, поднять ее, предлагали они.
Некоторые из работников завода связывали брак с низким качеством огнеупорного кирпича, который стал поступать в цехи в последнее время.
Было много и других объяснений, в том числе и такие, что кто-то умышленно вредит на заводе.
– Это же совершенно ясно, – шептал один из таких «исследователей». – Вы только свяжите вместе даты, когда появился брак и когда начались военные действия на финской границе, и все станет ясным.
«Надо поговорить с мастерами-сталеварами, что-то, вероятно, изменилось за последпие дни или в технологии производства, или в составе переплавляемого в печи металла», – подумал я. Когда я с этим вопросом обратился к одному из наиболее опытных мастеров, он пожал плечами и ответил:
– Да ничего не изменилось – как работали, так и работаем..
– Вот, говорят, что металл вы стали сильно перегревать в печи, – начал было я.
– Да что мы очумели, что ли, перегревать сталь-то. Что мы враги, что ли, себе. Не понимаем разве, что нельзя этого делать.
– А огнеупорный кирпич для печей и ковшей для разливки не хуже стал? – спросил я мастера.
– Кирпич, каким он был, таким и есть. Не хочу на других напраслину возводить. Не нахожу я различия в кирпиче.
– В чем же дело? Чем вы объясняете этот брак?— спросил я сталевара. – Ведь столько времени.до «этого плавили этот металл, и все было нормально. Что же случилось?
– Ума не приложу. Даже не знаю, на что подумать, – сокрушенно развел руками мастер.
Я ушел из цеха и направился в заводскую лабораторию. Здесь также занимались выяснением причин брака. У микроскопа сидел один из членов нашей комиссии, крупный специалист в области металловедения. Он рассматривал шлифы и детально расспрашивал заведующего лабораторией о всех исследованиях, проведенных в лаборатории до нашего приезда.
– К чему же вы все-таки склоняетесь? Раскатанные это газовые пузыри или частички шлака, а может быть, огнеупорного материала?
– Конечно, это газовые пузыри, – решительно произнес заведующий лабораторией.
– Если это газовые пузыри, что же вносит в сталь этот газ. Мастера и у печей, и на литейной канаве, где идет разливка, утверждают, что у них в технологии ничего не изменилось, – сказал я. – Они же опытные работники и не первый год эту сталь изготовляют.
– Вот это для всех нас является загадкой. Все уже нами проверено, а установить причину не можем. В цехах такое уныние, что заходить туда не хочется, – сокрушался заведующий лабораторией.